– А если бы я её дословно повторил, было бы более прилично?
– Ну… если так…
Неровная речь Вероны перемежалась шмыганиями и всхлипываниями, но первым на кассете был записан голос Квиллера, и он скривился, когда услышал, что повторяет пошловатую фразу Бозвела.
– Бог мой! Неужели я это сказал?
– Не бойтесь говорить со мной о своем горе. Соседи для того и существуют,
– Мне ужасно об этом думать. Когда Айрис умерла, я тоже хотела умереть.
– Она была прекрасная женщина. Все её любили.
– Она была так добра ко мне и к Пупси. Никто больше…
(Долгая пауза.)
– Вы знали, что у неё плохое сердце?
– Она никогда не говорила о себе, но я знала, что её что-то беспокоит.
– Она говорила вам о таинственных звуках в доме?
– Да. И когда я сказала Винсу, он занервничал. Он сказал, что она слишком любопытна. Он стучал и сверлил, а она слышала и думала, что это привидения или что-нибудь ещё такое. (Приглушенные рыдания.)
– Что же он решил?
– Он пытался придумать способ выманить её из дома, но она любила музей и любила свою кухню. Она вечно готовила, пекла что-нибудь.
(Долгая пауза.)
– Продолжайте, продолжайте.
– Однажды он пришёл домой с кассетой, какие продают на Хеллоуин, – таинственные звуки, ну вы знаете. Он сказал, что у него есть идея. Он сказал, что она глупая женщина и что он может хорошенько напугать её, она бросит работу, и тогда мы сможем жить в квартире смотрителя, а он сможет копать везде, где захочет.
– Его идея помогла?
– Она очень встревожилась, но не уехала. Винс всё время говорил об этом. Он был как сумасшедший, а когда он впадал в такое раздражение, нога у него болела сильнее.
– Вы помните ту ночь, когда умерла Айрис Кобб?
(Громкий плач.)
– Я эту ночь никогда не забуду! До самой моей смерти!
– Что тогда произошло?
(Всхлипывания.)
– Он дал мне простыню с двумя дырками. (Рыдания.) Он сказал мне надеть простыню… и встать перед её окном… а он поставит кассету со звуками. Я не хотела, но он сказал…
(Долгая пауза.)
– Что он сказал?
– Он угрожал, и я испугалась за Пупси и сделала, как он велел. (Мучительные рыдания.) Я не знала, что он собирается сделать!.. Господи, прости меня!.. Я не знала, что он собирается задушить Айрис этой подушкой! (Истерические всхлипывания.)
Квиллер выключил пленку.
– Она так плакала, – сказал он Полли, – что у неё чуть было не начались судороги. Вошла сиделка и дала ей что-то выпить и сказала, что мне лучше уйти. Я так и сделал, но не стал совсем уходить, а подождал в комнате для посетителей и через некоторое время вернулся. Я поблагодарил её и сказал, что она хорошая женщина и что ей надо поехать на юг и начать новую жизнь. Я держал её за руки, и она почти улыбалась. Потом я спросил её: почему в квартире Айрис было темно? Этот вопрос не давал мне покоя с тех пор, как я нашёл на кухне её тело.