– Нет, я подумал, что люди наконец-то поумнели, – вздохнул эльф.
Они двинулись обратно на поляну. Марфор раздвинул ветки кустарника и увидел Карину. Ведьма в обнимку с высоким мужчиной шла к Купальцу. «У Владислава опять подагра, похоже, разыгралась», – рассеянно подумал Поджер, тоже заметив ведьму и ее спутника.
– Ты пойдешь за Ваниэль? – спросил хирург. – Ведь она осталась в хороводе одна, мало ли что...
Марфор пожал плечами:
– Никому не удастся сделать с Ваниэль то, чего бы она сама не хотела.
Поджер сказал, глядя в сторону:
– Я слышал, что внешняя привлекательность много значит для эльфок. Теперь, когда ты...
– Поджер, иди уже, – перебил его Марфор. – Честное слово, я ее не хочу.
Хирург взглянул на эльфа.
– Иди, иди, – повторил тот. – Удачи.
Поджер усмехнулся.
– Тебе тоже, – сказал хирург, повернулся и пошел к празднично украшенному черноклену, ловко пробираясь между пьяными. Марфор направился к столам. Дарина крутила головой, разыскивая его, как птенец вертится в гнезде, ожидая возвращения родителей. Заметив эльфа, она заулыбалась и что-то сказала сидевшей рядом с ней женщине в ярком платке. По черно-зеленому фону были разбросаны крупные розы. Марфор словно почувствовал запах, у него даже защекотало в носу. «Да за что все так любят эти проклятые цветы?» – подумал эльф. Мандреченка отодвинулась от ведьмы, уступая место Марфору.
Но эльф уже достаточно насиделся за столом.
– Ты прекрасно играешь, и песня твоя хороша, – сказал Марфор гусляру. – Однако песни о битвах должны сменяться песнями о любви, ты не находишь?
Старец настороженно посмотрел на эльфа.
– Да! – воскликнула Дарина.
– Просим, просим! – закричала женщина в платке с розами, и к ней присоединился хор голосов.
– Позволь мне твой инструмент, уважаемый мастер, – сказал эльф.
Музыкант понял, почему тот не назвал его инструмент гуслями, помрачнел от предчувствия и неохотно выполнил просьбу Марфора. Гусляр видел, что эльф всего-то навсего хочет поскорее уединиться с подружкой. От музыки эльфов таяло сердце даже самых суровых дев. Да только музыкант опасался, что после выступления Марфора его уже никто не захочет слушать.
И надо сказать, опасался обоснованно.
Инструмент был обильно покрыт любимым мандреченским узором – чередующиеся в сложной последовательности треугольники, квадраты и хвостатые руны «солнце». Наплывы яркого лака почти убили звучание старинной эльфийской арфы. Марфор осторожно дернул за струны, и раздался неожиданно чистый и красивый звук. Эльф довольно улыбнулся.
– Так, – пробормотал Марфор. – Посмотрим, что тут можно сделать...