Лидия заплакала. Хэнк убрал руку и отодвинулся. Мрачно посмотрев на девочку, он перевел взгляд на Теодора. Дети придвинулись к Маргарет.
– Если бы мы вдруг поменялись местами и ты стала бы Хэнком Уайаттом, – при этих словах он ткнул себя пальцем в грудь, – вынесла бы то, что пережил я, тогда бы я, может, и послушал бы тебя, что легче, а что тяжелее.
– Вы пугаете детей.
Хэнк саркастически усмехнулся:
– Им лучше сейчас узнать, что им предстоит, какая тяжелая жизнь их ожидает.
– Они только дети.
– Они – сироты, – сказал он холодно. – Приют, в котором я вырос, был не лучше тюрьмы.
– Вы жестокий человек.
– Жизнь жестока и горька. Они могут получить этот урок с таким же успехом сейчас, пока молоды. Никто не будет заботиться о них. Поверь мне, я это испытал. Им лучше побыстрее вырасти.
Маргарет взглянула на побледневших детей, затем снова на него.
– Почему вы спасли нас?
– Не спрашивай меня.
– Почему?
– Потому, что я могу сказать тебе правду.
– Но...
– Доверься мне, милочка, ты не обрадуешься, если узнаешь. Ты займись детьми, и хватит с тебя. – Он снова обратил все свое внимание на крепление паруса и повернулся к ней спиной.
Теодор встал со своего места, слегка покачнувшись, и сказал немного охрипшим от волнения голосом:
– Мистер Уайатт!
Хэнк что-то пробормотал.
– Мистер Уайатт...
Наконец он обернулся:
– Можешь звать меня просто Хэнк.
Теодор кивнул, его маленькое лицо было серьезным.
– Вы сказали, что я должен вырасти как можно скорее, потому что я – сирота.
Маргарет прикрыла рот рукой, каторжник ничего не ответил, а Теодор набрал в грудь воздуха и сказал очень серьезно:
– Спасибо за то, что вы нас спасли.
Не в состоянии шевельнуть и пальцем, Маргарет сидела, наблюдая за стараниями Теодора быть храбрым, когда он стоял перед этим непроницаемым человеком, возвышавшимся над ним.
Мужчина с удивлением смотрел на малыша, который протягивал ему руку. Она затаила дыхание, испугавшись того, что бывший заключенный по имени Хэнк что-нибудь скажет или сделает этому ребенку, который, и так уже видел много горя и страданий. Она было потянулась, чтобы удержать его, но в это время увидела, что детская ручка утонула в огромной загорелой руке. Маргарет с облегчением выдохнула, только тут осознав, что сдерживалась. Сейчас в облике осужденного не было заносчивости и жестокого вызова.
– Все в порядке, парень. – Он пожал плечами и взглянул Маргарет в глаза поверх головы Теодора. Его глаза, как и раньше, ничего не выражали, и она не могла догадаться, о чем он думает. Но она почувствовала его внутреннее напряжение, он что-то явно хотел сказать.