– Наверное, – пожала плечами Тоби, желая закончить этот разговор. – Роберт уехал туда давно, около трех лет назад. Как раз после... после аварии.
Лаура покачала головой.
– Подумай хорошенько, Тоби! Тебе не следует ехать. Эта поездка... не принесет тебе добра, я уверена. Я знаю, ты освободилась от прежних чувств, но глубоко в душе я убеждена: ты играешь с огнем! Скажи Марку, что не можешь ехать. Не торопись, подумай еще... Не надо снова рисковать всем...
– Здесь нет никакого риска, Лаура. – Тоби тогда намеренно сказала это легким, небрежным тоном. Но сейчас...
Сейчас, глядя вниз на катящиеся навстречу голубовато-зеленые волны Карибского моря, она хотела бы вернуть прежнюю уверенность.
– Мы почти прилетели, дорогая. – Голос Марка раздался около самого ее уха.
Теплое дыхание, слетающее с его мягких губ, растопило чувство легкой тревоги, вызванное неожиданной болтанкой самолета. Оно вернуло Тоби ощущение внутренней устойчивости, напомнив, что она уже не одна, заверяя в его любви и привязанности. Сначала она действительно колебалась, стоит ли отправляться в эту поездку, но настойчивое желание Марка придало ей решимости. Раз уж она собралась выйти за него замуж, рано или поздно все-таки придется познакомиться с членами его семьи.
– Кажется, ты волнуешься? – спросил он, нежно поворачивая к себе ее лицо. – Не стоит... Ты понравишься моей матери. А что касается Роба – Тоби замерла...
– Впрочем, о Робе лучше поговорим вечером, – закончил Марк.
Тоби вновь почувствовала тревогу. Марк чего-то не договаривал.
– Вечером? – переспросила она.
Марк шутливо прижал палец к ее носу.
– Ты не забыла, что вечер мы проведем в Кастри? – напомнил он.
Самолет летел в Кастри, столицу Сент-Люсии, ближайшего к Изумрудному Рифу крупного острова.
– А почему... почему нам обязательно надо говорить о твоем брате?
Марк со вздохом откинулся в кресле.
– Я долго думал, как тебе рассказать про него, – признался он, невольно выдав причину своего необычного молчания во время всего полета. – Роб... знаешь, Роб бывает очень своенравен, и это не всегда объяснишь его артистическим темпераментом.
Тоби провела рукой по ручке кресла.
– Не всегда?
– Нет.
Поколебавшись, она спросила:
– Ты хочешь сказать, что он... тщеславен и самодоволен?
– Нет, черт возьми, – резко возразил Марк. – Никто не скажет о нем так. Но он бывает грубым, бесцеремонным, даже жестоким, если угодно. Он... может сильно обидеть своей резкостью. – Марк вздохнул и торопливо произнес: – Я хочу сказать, раньше он таким не был. Конечно, дураков он всегда не любил, но после аварии...