Аким быстро сунул медальон в открытый ворот рубахи и медленно повернулся к двери, к Нестору. Дурачок, бормоча про себя что-то понятное только ему, крутился в странном танце.
Четверо в сапогах, с карабинами молча по-хозяйски вошли в дом. Один дал что-то блестящее Нестору и вытолкал его за дверь. Четверо, ни слова не говоря хозяину, осмотрели по углам, за занавеской. Потом, почти одновременно, погасили фонарики, двое встали за лавкой с разных сторон Акима. Один отошел к окну, четвертый стоял у двери. На нем матово белели в темноте позументы и полоски манжет, ряд начищенных пуговиц и сверху огромный серебряный орел-кокарда. Аким понял все: кто пришел и зачем.
Меж тем человек шагнул к столу. Сел на лавку напротив Акима, взял со стола серебряный ножик из поместья, повертел, усмехнулся и отложил его в сторону. Посмотрел на хозяина дома. Потом перевел взгляд на одного из своих и едва заметно кивнул в сторону Акима. Тот наклонился к нему и вытащил медальон за цепочку. Передал офицеру. Офицер быстро и внимательно осмотрел его, спрятал в нагрудный карман френча. Вновь взглянул на Акима и тихо сказал:
– Что ж вы? Не рады мне? Такого гостя, я думаю, здесь еще не было…
…Под утро деревня вздрогнула. Разбудил вопль, в котором сплавились боль, отчаяние, ужас, безысходность. Над хатой Акима прямо в небо уходил черный столб дыма.
– А-а-а-а-а-а!..
Из тех домов, что победнее, мужики и бабы бросились к Акимову двору. Хозяева покрепче смотрели на пожар с крылечек.
Свечкой горела хата, трещало сухое дерево. Осипшая, забытая коза блеяла, ошалев от близости смерти. Кричала Акимова жена, расцарапывая себе лицо. Горел плетень.
Сам Аким висел посередине двора на сухом кривом тополе, который он так и не собрался срубить на дрова. В потоках горячего воздуха казалось, будто его тело в петле еще извивается и шевелятся ноги, пытаясь дотянуться до земли, чтобы пойти к людям, собравшимся у ворот…
И вдруг – грохот. Обвалилась крыша, рухнули стены. Наступила неестественная тишина. Почти не было слышно треска бревен, сгорела коза. Смолкли крики жены Акима.
Отшатнувшиеся было люди, когда развалился дом, увидели, что женщина, за ночь ставшая старухой, медленно поднялась с земли. Не оглядываясь, пошла, неестественно прямая, от угольков очага, от тела убитого мужа.
Женщина безмолвно прошла в дыру прогоревшего плетня, мимо стоявших селян. Дальше, к роще, болоту…