Утром Генрих отбыл в сопровождении своей свиты.
И сбылось предсказание Саймона – Дрейвен встал на ноги.
Эмили помогла ему одеться. Одежда, конечно, причиняла боль, но Дрейвен ни словом не обмолвился об этом.
– Не могу же я весь день лежать в постели, – убеждал он Эмили.
– Но ведь нужно, – возражала она.
Дрейвен покачал головой, взял жену за руку и повел в нижний зал. Когда они вошли, старый граф поднял голову и бросил на Дрейвена тяжелый взгляд.
Эмили сокрушенно вздохнула. После того как отец принес мазь, у нее появилась надежда, что он, может быть, смягчится, но, увидев хмурое лицо графа, она убедилась, что отец очень далек от того, чтобы принять своего нового зятя.
Дрейвен пошел поздороваться с Саймоном, а Эмили приблизилась к отцу, сидевшему за столом:
– Если вы приняли Найлза как сына после того, как обнаружили его в постели Джоанны, почему вы не можете хотя бы улыбнуться моему мужу?
– Потому что я знаю его нрав, – сказал Хью, бросив на Дрейвена недружелюбный взгляд. – Тебе этого никогда не понять, Эм, потому что ты видишь в людях только хорошее. Я знаю правду о графе Рейвенсвуде и о его родичах.
Неодобрительно покачав головой, Эмили села на противоположном конце стола, подальше от отца, и приступила к завтраку. Она чувствовала, что отец сердито смотрит на нее, и повернулась к нему спиной.
Дрейвен подошел как раз в ту минуту, когда Эмили поняла, что не может больше съесть ни кусочка. Ее тошнило.
– Эмили! – встревожился Дрейвен.
Эмили попыталась встать из-за стола, но споткнулась, а Дрейвен подхватил ее, прижал к себе, и она, случайно коснувшись его спины, услышала, как он со свистом втянул в себя воздух, однако ничего не сказал и отвел ее в другой конец зала.
– Тебе лучше?
Она утвердительно кивнула:
– Это все младенец.
– И сколько еще раз по утрам меня ждет такое приветствие?
– Не знаю. Моя мать чувствовала себя плохо в течение всех своих беременностей.
В зал вошел человек в плаще. Эмили, увидев его, нахмурилась, а человек скинул с головы капюшон – это была Джоанна, усталая, измученная, заметно располневшая. Эмили удивилась, что сестра до сих пор еще не родила. Но больше всего ее потрясло изможденное лицо Джоанны.
Старый граф бросился к дочери:
– Дитя мое, что случилось?
Эмили тоже поспешила к сестре.
– Это Найлз, – всхлипнув, проговорила Джоанна. – Он сошел с ума. – Слезы ручьем побежали по ее лицу. – Он хочет убить вас и унаследовать ваши земли через меня.
– Господи, да я убью его!.. – гневно вскричал старый граф.
– Милорд Уорик! – крикнул какой-то вбежавший в дверь юноша. Он запыхался, лоб у него был разбит и кровоточил. – Милорд, торопитесь. Напали на Фолсуит.