Практически вовсе никакого интереса не представляет воспроизведение бессвязных фрагментов о «братьях, прозванных Барбускинами», — опус заметно отдает умственным переутомлением, чтобы не сказать больше.
Дом Миссерон называет Барбускинов грозными призрачными мстителями на службе у Господа нашего Иисуса, кои сражаются с инфернальными духами, плененными на земле ужасным доктором магии, каковым являлся Квентин Моретус Кассав, в его проклятом жилище Мальпертюи.
К этому опусу следует относиться с тем большей осторожностью, что сюда вкраплены абсолютно вымышленные агиографические жития святого Аншера и славного основателя Шартрё святого Бруно, а также абсурдные страницы естественной истории, где речь идет о миграции вовсе несуществующих птиц, о таинственных цветах, произрастающих под лунным светом и приманивающих вампиров и волков-оборотней.
Однако среди всякого рода дребедени стоит выделить следующие тревожные строки.
Айзенготт сказал мне:
— Никогда не был я пленником Кассава и его сикофантов. В ужасное изгнание я последовал добровольно за своими несчастными собратьями.
— Так значит, — вопросил я, содрогаясь, — вам все еще дарована власть, о грозное божество?
— Возможно… лишь та власть, что из сострадания дарует мне всемогущий Бог, коему служите вы, Дом Миссерон!
— Что же тогда помешало вам спасти Жан-Жака?
— Неумолимый закон Судьбы — он превыше желаний и надежд человеческих, превыше воли богов и даже моей. Записанное на Колесе Сущего должно сбыться…
— И вы не смогли…
— Да, не смог!… Я совершил все возможное для Жан-Жака… Его трагическая судьба была предначертана — две богини, плененные формулами Кассава, полюбили его: Эуриалия, последняя Горгона, и Алекто, третья Эвменида!… Две эти страсти породили роковую драму ревности, какие знавал Олимп в героические времена… Когда впервые, в рождественскую ночь, Эуриалия подняла на Жан-Жака свой ужасающий взор, дабы, обратив юношу в камень, навеки завладеть им, в глазах у нее стояли слезы… Огонь ее взора смягчился, и зловещие чары не действовали в полную силу… Поэтому мне и удалось тогда излечить Жан-Жака… Развязку драмы вы наблюдали сами и видели схватку Горгоны с Эвменидами!…
— Значит, несчастный Жан-Жак пал жертвой их борьбы?
— Он не повиновался!… Эуриалия той ночью устремилась защитить его от Эвменид… Он, и только он сам виноват в случившемся: посметь взглянуть на Горгону!… А ведь Эуриалия страстно любила его и оберегала до конца… Вспомните, какой жребий уготовила она Филарету, когда этот подручный Кассава вознамерился поднять руку на Жан-Жака… Не будь Эуриалии, Эвмениды давно уже покарали бы его за преступления…