Если масть Ксо мало сочеталась с цветом полагающегося церемонии наряда, то пришелице синие тона подходили великолепно. И шелково-черные косы, и светло-серые, прохладные, как льдинки, глаза, и нежная молочная бледность кожи, все, собранное вместе, являло картину, добавлять что-либо к которой – только портить совершенный замысел природы. Но я видел не красоту. Наверное, смотрел не глазами, а чем-то другим. Чем-то, почти всегда спящим в груди, но если уж просыпающимся…
ОНА. Потерянная и найденная половинка? Но я не сожалею об одиноких днях. Ее появление не заполнило пустующее место в мозаике, а полностью изменило узор, придало смысл существованию. Словно все дороги мира сошлись вместе на одном перекрестке, и стало не нужно никуда идти… Здесь. Сейчас. Другого случая просто не подвернется. Потому что время истекло. Остановилось. Начатый вдох никогда не сменится выдохом, но разве я буду жалеть об этом? Пусть он длится всю оставшуюся вечность. И много дольше, чем Вечность! Пусть…
Кулак Ксаррона врезался мне под ребра, заставляя согнуться и все-таки выдохнуть.
– Сейчас не время, – сквозь зубы пояснил кузен и сделал шаг навстречу гостьям: – Счастлив приветствовать, драгоценные!
Считается, что боль помогает отвлечься от иных переживаний. Враки. Не помогает. Разгибаясь, я смог погасить звон струны, протянувшейся через все тело, лишь с удивлением отметив, как по синеве складок перед моими глазами скользнула, впитываясь, темно-красная струйка, стекающая… С заведенной за спину правой руки Ксо.
Содранная на костяшках кожа и свежие борозды царапин; раны затянулись быстрее, чем я смог осмыслить их наличие в плоти неуязвимого, как мне всегда думалось, родственника, но оставили о себе память и много-много вопросов. Для которых, вот уж точно, было не время.
– Мы не опоздали? – спросила вторая из девушек, чей облик был наполнен прозрачным светом, проникающим наружу даже через чешуйчатое платье.
Кто-то из Созидающих? Очень похоже.
– Лорит, разве ты можешь опоздать? Только задержаться, позволяя нам в полной мере прочувствовать, как печален и пуст мир без твоей улыбки!
Ксаррон верен себе, при виде прекрасной женщины пускается во все тяжкие. И, кажется, Элрон этим недоволен, но не подает вида, лишь искоса поглядывая на ту, с которой, судя по всему, намерен обручиться. Или, что вернее, предложить себя в спутники, а уж примут предложение или нет, может быть ведомо только Пресветлой Владычице.
Щеки пришелицы порозовели, и полные губы маленького рта изогнулись именно столь восхищавшим моего кузена образом – улыбнулись.