– В этом вы истинный сын своего класса, милорд.
Джарред вопросительно вскинул брови.
– Вы джентльмен, – пояснила Теодора. – А редкий джентльмен, привычный к удовольствиям, станет интересоваться, каким образом это удовольствие ему доставляется.
– Но теперь-то я знаю, что вы доставляете его, вовлекая неустроенных женщин в проституцию.
– Это экономика чистой воды, – не растерялась Теодора. – Если есть спрос, будет и предложение. Вы платите, я поставляю женщин, которые удовлетворяют потребности богатых джентльменов вроде вас. А вы как думали, откуда берутся эти женщины?
– Наверное, я был достаточно наивен и полагал, что эти женщины здесь потому, что им нравится быть здесь. Я не ожидал, что вы станете вербовать в свои ряды дочерей недавно умерших приходских священников.
– А почему бы мне и не вербовать дочерей священников? – Оттолкнув позолоченный стул, Теодора встала. – Я сама дочь священника. Мой отец – викарий.
– Вы? – опешил Джарред.
Мадам Теодора была миловидной, элегантной и искушенной дамой с льняными волосами и светло-голубыми глазами. Джарред знал, что она старше его лет на шесть, но и цвет лица, и фигура у неё были словно у юной девушки. Невысокого роста, она казалась выше благодаря безупречной осанке, а манера одеваться с исключительным вкусом еще больше усиливала иллюзию.
Она бегло говорила по-французски и еще на нескольких иностранных языках и гордилась тем, что приветствует своих посетителей на их родном наречии. Еще она была искусной музыкантшей и нередко услаждала слух гостей игрой на арфе или клавесине. Неизменно изящная и грациозная, Теодора обладала способностью заставить каждого своего гостя почувствовать себя самым желанным и значительным. Как в постели, так и вне ее. И этому же она учила своих девиц.
Ее дом на Портмен-сквер был не просто домом наслаждений, он был убежищем от неурядиц повседневной жизни. В этом месте мужчины отдыхали физически и морально.
Джарред несколько раз делил с Теодорой постель и был в курсе ее талантов, но его поразило открытие, что он совсем ничего не знает о ее прежней жизни.
– Я предполагал, что вы француженка, дочь французских эмигрантов…
– Ничего подобного. – Теодора расправила шелковое платье. – Во мне английского не меньше, чем в самой Темзе.
– …но чтобы вы оказались дочерью викария!
– Вы бы сильно удивились, узнав, сколько дочерей викариев здесь работает. Сколько их предпочло грех лицемерию. Священники с колыбели учат своих дочерей послушанию, почитанию и угождению. Из них получаются идеальные гетеры. – Она подошла вплотную к Джарреду и доверительно коснулась его руки. – Что вам непонятно, милорд? Как случилось, что мы сошли с пути истинного? Но кто-то из нас мог сделать это и по доброй воле.