Наконец в конце коридора появился наш профессор боевой магии Орин, а за ним – Авес и Наина.
Орин зашел в кабинет, щелкнул пальцами, зажигая свет, и впустил нас. На столе лежали билеты. На этот раз экзаменационная комиссия, состоявшая из Наины, Орина и Авеса, преподавателя боевых искусств, не дала нам времени пошуметь и поизображать аристократические обмороки на нервной почве, а сразу заставила тянуть. Я со злорадной улыбочкой выхватила билет из-под носа Зарины и, сказав его номер, отправилась к столу.
Как и большинство здравомыслящих людей, отправилась я в последний ряд, где с трудом отвоевала себе местечко между Амели и Вилесом. В конце концов получилось так, что на первых трех рядах вообще никто не сидел, кроме Алекса и Кранела. А вот за места подальше разгорелась настоящая война. Хорошо, что я на курсе пользовалась авторитетом и меня никто не пытался согнать с места, потому что остальные однокурсники блуждали по кабинету, первое время совершенно не обращая внимания на недовольных преподавателей и ища себе свободный стол подальше от их бдительного ока.
Честно говоря, я была не очень трудолюбивой девушкой, но память у меня хорошая и магией я занимаюсь с удовольствием. Так что занять место за последним столом было скорее делом престижа, чем необходимости. Тем более что шпаргалки я так и не написала. Но сессия была действительно важна, ведь по большей части именно оценка за нее играла решающую роль при распределении на практику.
Я прочитала билет и только тогда вздохнула с облегчением. Из четырех вопросов я знала три, а еще один великолепно знала Амели. То есть, если я очень постараюсь, могу получить ответ на вопрос телепатически. Все простое гениально! Или, может, наоборот…
Когда я наконец решилась (точнее, просто наскучило сидеть) и подошла к столу учителя, с Амели насчет помощи уже было договорено. Первый вопрос я отбарабанила без труда, отвлеченно рассматривая стилизованное изображение щита на одежде Орина. Вторым оказались основы охраны дома, которые я не знала напрочь. Мне гораздо интереснее было гоняться по лесам за оборотнями или еще кем-то, чем заговаривать помещение от нечисти. Я мысленно возопила о помощи. Амели начала медленно говорить. Вот только вопрос она знала не так хорошо, как я надеялась, поэтому думала с запинками, А я говорила с запинками. К счастью, преподы списали сосредоточенное лицо Амели на то, что она думает. Ну, по сути, так и было. Почти. Не могли же они знать, что она думает для меня?
Следующие вопросы я знала и сама, поэтому отпустила Амели в свободное мышление. Рядом со мной экзамен сдавал Тео, отличавшийся совершенной неспособностью к теоретической магии. Он мог без труда швыряться фаерболами, он мог простеньким заклинанием устроить ураган, но у него был один очень большой недостаток – он не то чтобы делал что-то случайно, он знал, что делает, только объяснить, что именно он знает, было для него карой небесной. Орин, принимавший мой ответ, в очередной раз отвлекся на него, пораженный неспособностью внятно ответить на элементарный вопрос, и повернулся ко мне спиной. Я не замедлила этим воспользоваться и из-за спины Орина начала отчаянно гримасничать, пытаясь помочь Тео. Он сдавал вопрос о замораживающем заклинании, и сейчас ему надо было показать, какие ощущения вызывает у жертвы сам процесс. Этот вопрос я помнила замечательно, поскольку на практическом занятии выступала показательной жертвой этого заклинания. Скажу сразу – ощущения не из приятных, такое не забывается. Я схватилась за щеку, пытаясь изобразить зубную боль. Тео недоуменно таращился на меня, но потом до него дошло, что я имела в виду. Ответив, он снова посмотрел на меня. Я схватилась за живот. Это он понял с первого раза. Потом я попыталась изобразить, что немеют руки. И с этим у меня возникла проблема. Скорее это было похоже на классическое изображение неразмышляющего зомби с вытянутыми вперед руками.