Слово на стене написано кровью, а рядом валяется замерзшая кисточка для покрытия дерева лаком. Этот инструмент можно увидеть в любом дачном сарае. Здесь ее использовали в качестве художественной.
- Геринга убили, скорее всего, в подвале, там же разделали, - рассказывает опер. - А уже потом принесли сюда и написали вот это. Вы, кстати, не предполагаете, что значит «гном»?
Уж я-то не предполагаю, а знаю на все долбаные сто процентов! Но молчу об этом и пытаюсь раствориться в атмосфере, провалиться под землю - сделать хоть что-нибудь полезное, а не смотреть на руку Льва Соломоновича и надпись на стене.
Старый аферист теперь превратился в компактного афериста - вот такой каламбур приходит в голову, когда я стараюсь уйти, но Никифорыч хватает меня за руку. Говорит:
- Подожди меня! - он что-то собирается мне сообщить.
Я ускоряю шаг и отвечаю:
- Давай только не здесь, - и добавляю: я не могу смотреть на это.
Никифорыч продолжает держать меня за руку. Я поскальзываюсь левой ногой и оседаю на правое колено. В снегу что-то лежит, а из моей груди вырывается вздох:
- Ухо, - мне кажется, я сейчас упаду в обморок.
- Что? - не понимает Никифорыч.
А подошедший Сергей все с тем же видом героев фильма Джона Ромеро говорит:
- Да там же ухо лежит!
В маленьком сугробе, сморщившись от холода, действительно спряталось от посторонних глаз ухо обыкновенное. Именно на него я наткнулся, потеряв равновесие. Наконец Никифорыч его замечает и подзывает опера. Тот отмечает место флажком.
- Ладно, пойдемте скорее, - зовет нас с Никифорычем Сергей.
Видно, что ему уже хочется домой в теплую ванну, так как на улице холодно, и мы все продрогли: у меня зуб на зуб не попадает то ли от минусовой температуры воздуха, то ли от только что увиденного. Сергей также весь дрожит и неровной поступью двигается к машинам. Да, сегодня мы получили впечатлений на всю оставшуюся жизнь. Я не могу утверждать, что рад такому повороту событий.
В мире есть много вещей, с которыми людям никогда не хотелось бы сталкиваться: цунами, землетрясение, война - но я в данный момент готов получить это все вместе, лишь бы забыть о мрачном подвале и ухе Льва Соломоновича в снегу.
Никифорыч говорит, что теперь он точно приставит ко мне телохранителя. Что ж, да будет так, думаю я.