Этот персонаж тоже показался знакомым — точно, именно его Александр видел в деревне выходящим из магазина, — и еще удивился тогда профессионально накаченной фигуре.
Старик — невысокий, бородатый — появился в сарае как-то незаметно. Молча стоял у стены, губы кривила нехорошая ухмылка. Интересно, это он был ночью у озера? Очень похоже на то…
Накачанный парень — Светлов про себя окрестил его «спортсменом» — закончил возиться с новыми узлами, поднялся на ноги.
— Отойди-ка, — сказал ему депутат. — Поучу гаденыша уму-разуму.
И начал отводить сапог для удара.
— Не шебути, Серега… — сказал старик.
Точно. Это он говорил ночью, голос тот же — тихий и властный, словно обладатель его знает: напрягать связки незачем, все и так будут прислушиваться.
— Надо б растолковать всё ему, Петрович! Чтоб до печенок пробрало… — сказал депутат. Но уже отведенный для удара сапог так и не ударил.
Петрович… Казимир Петрович… Использовать последний шанс — суггестию — надо именно с ним. Остальные, по большому счету, тут шестерки… Решает всё старик.
— Растолкуем, растолкуем… — с этими словами Казимир подошел поближе, внимательно глядя на копошащегося на земле Светлова.
– Вы ДОЛЖНЫ меня отпустить , – сказал Александр, ловя взгляд старика.
Сказал спокойно и твердо, с железной уверенностью, хотя внутри всё сжалось и затрепетало — он разглядел, что держал Новацкий в руках. В одной — непонятная деревяшка, а в другой… Топор. Неухоженный, ручка потемнела, на лезвии бурые пятна… Ржавчина, твердил себе Светлов, всего лишь ржавчина.
— Развяжите мне руки.
Старик ухмыльнулся. Признаков, что он поддался внушению, Светлов не увидел.
— Ишь, прыткий какой. Знать, не показалось мне…
Не показалось что? Думать об этом некогда.
— Я НИЧЕГО не видел у озера. Понимаете? Абсолютно ничего. Развяжите мне руки и поговорим спокойно.
Зацепил… Но — не всех, одного. Спортсмена. Лицо парня расслабилось, стало расслабленным и глуповатым.
— А ну заткнись! — рявкнул старик. И кивнул бородатому депутату.
Тот понял команду однозначно. Светлов вскрикнул, принимая полновесный удар, потом еще один; рванулся, пытаясь защититься хоть как-то, сжаться, прикрыть плечами голову. Удары сыпались градом. Александр застонал как можно жалобнее, вытянулся, расслабился — изображая потерю сознания.
Голос старика доносился словно сквозь толстый слой ваты:
— Хорош, Серега… Выйди, Толян — дохни воздуха свежего. Эк он те голову задурил… А ты, соколик, кончай комедию ломать, не барыня кисельная, чтоб от пары плюх сомлеть.
Толян вышел и с кем-то негромко заговорил снаружи. Светлов подумал, что Казимир предусмотрел всё — и шансов не осталось бы даже с развязанными руками. Даже с лопатой в них.