Да, и не ищите здесь положительных героев. Их здесь нет.
Что-то не так - но выключи свет,
Пусть темные мысли приходят к тебе;
Нет, они отнюдь не белы, как снег:
Сны о лгунах, сны о войне,
Сны о драконьем огне,
И о тех тварях, что норовят
Тебя укусить во сне!…
(«Metallica», 1991)
…Тебе знакомо это ощущение: ты просыпаешься среди ночи в холодной испарине, сердце бешено колотится, норовя выскочить из тяжело вздымающейся груди; слава Богу, это был сон, только сон! Ночной кошмар… Знакомо? Ну конечно, знакомо. Кошмар постепенно тает, исходя зыбкой дымкой нереальности; запредельный, туманящий сознание ужас отступает, оставляя лишь некое «послечувствие» - неожиданно щемящую грусть непонятной утраты. Да, ты успел проснуться на самом пороге Небытия, успел вырваться из реальности сна в реальность скрипучей кровати и смятых простыней - но все же одним глазом ты заглянул в Бездну! В ту жуткую и завораживающую Бездну, которая теперь так притягивает тебя.
В Бездну, имя которой - Смерть.
Нечто темное, подспудное, что таится в самом дальнем закоулке твоего подсознания, в глубине твоего сердца - некий «черный огонь» внутри тебя будет теперь вечно стремиться к той последней грани, из-за которой нет возврата; и всякий раз ты будешь замирать на самом краю, испытывая гибельный восторг в предчувствии неизбежного.
Но ты не сделаешь этого, последнего шага.
Твое время еще не пришло. Оно придет, рано или поздно, но, право, не стоит его торопить. Жизнь - все-таки чертовски интересная штука, чтобы до срока расставаться с ней.
И все же…
Почему нам так хочется заглянуть туда, за грань?
Узнать, что там, по другую сторону Смерти?…
Лунный свет твой сон в земле нарушит,
Полночь бросит колдовской металл.
Пес завоет по усопшим душам,
Рухнет вниз могильная плита!
Группа «Ария», «Зомби».
…Дверца сейфа заскрипела так, словно специально задалась целью поднять на ноги даже мертвых: ржавчина зубов крошится о сиреневое стекло, вот-вот готовое пойти изломами трещин. Ну и ладно, мертвые нам не помеха, а живые, авось, не услышат.
Оба пистолета были на месте, завернутые в заскорузлые от засохшего за эти годы масла тряпки. Главное - не перепутать: «парабеллум» - с обычными пулями, а вот в «ТТ» - аргентум. Кажется, так. На всякий случай проверил. Нет, не забыл, однако, все верно. Теперь - запасные обоймы: четыре к «парабеллуму», две к «ТТ». Все, что есть.
Серая паутинка шороха.
Это там, на лестнице, ведущей в подвал.
«Если это Бессмертный Монах - то прямо сейчас и проверим, насколько он бессмертный!» - зловеще усмехнулся я, передергивая затворы на обоих пистолетах.