– Мам, сколько времени? – спросил он.
– Николай с рыбалки уже вернулся, – отозвалась мать, – значит, уже одиннадцать.
Мать часов не носила, в маленьком провинциальном городе значение имел только один временной рубеж – начало работы, все остальное было несущественно, пунктуальность не считалась правилом хорошего тона. Но были другие сигналы – утром мать просыпалась от звуков гимна, звучащего из радиоприемника. Происходило это в шесть часов, причем длилось довольно долго, сначала передавали гимн национальный, затем общенациональный, так что проспать не было никакой возможности.
Для всего остального также существовали свои ориентиры: спать ложились после того, как пройдет поезд, утром мимо дома проезжал на велосипеде почтальон – значит, уже восемь, ну и так далее. Ислам спустился во двор, подошел к умывальнику, прикрепленному к стене дома, побренчал алюминиевым соском, умылся, почистил зубы. Завтрак не отнял много времени, через полчаса Ислам в джинсах, цветастом батнике, сандалиях на босу ногу вышел со двора и направился к школе, ходу до нее было не более десяти минут. Он поднялся на шоссе, взошел на мост. Здесь были хорошо видны вершины гор в синеватой дымке. Внизу текла обмелевшая, разделившаяся на две протоки река, берущая начало где-то далеко в горах. В иссякшем русле бродили одинокие коровы, щипавшие зелень, покрывшую влажную почву. Прямо под мостом важно шествовала стая гусей.
В школу Ислам входить не стал, прошел мимо, заглядывая во двор, где кучковались школьники. Наблюдательный пост он занял у входа в парк «Дружба», в тени акации сразу за комендатурой, напротив старинного дворца бывшего правителя Ленкорани, в котором сейчас размещался исполком. Лана появилась примерно через час, за ней тащились двое малолеток из азербайджанского сектора, вслух обсуждая ее прелести. Выждав, когда Лана пройдет мимо, Ислам отогнал школяров и двинулся за девушкой. Парк пересекала аллея, вдоль которой на скамейке сидели старики и играли в нарды. Поравнявшись с девушкой, Ислам сказал:
– Привет, как успехи?
Девушка удивленно взглянула на него, но в следующий момент, узнав, улыбнулась.
– А, это ты… Что так поздно? Обещал прийти поболеть.
– Ну я же не мог в класс зайти, я давно уже здесь стою, болею.
– По твоему цветущему виду не скажешь, что ты очень болел за меня, переживал.
– У меня замедленная реакция, – объяснил Ислам, – вот увидишь, через час свалюсь с ног.
– То есть с тебя сейчас нельзя глаз спускать.
– Ты в самую точку попала, не спускай с меня глаз, пожалуйста.
– Вот еще, делать мне больше нечего.