Да, лежавшее перед ними оружие было самой великой ценностью для рабов, потому что оно казалось им залогом будущей свободы. До самого последнего момента каждый из них в душе сомневался, действительно ли Эк-Лоль пришлет им оружие или это останется только обещанием. И каждый, боясь посеять сомнение в других, молчал. Но теперь оружие лежало перед ними.
Первым опомнился, как и подобало воину, Шбаламке.
– Его надо распределить, – сказал он. – У Хун-Ахау есть топор, его надо прикрепить к древку. Ты согласен биться священным топором? – обратился он к Хун-Ахау.
– Да! – И перед глазами Хун-Ахау мелькнуло мимолетное видение утренней битвы в родном селении, и его пальцы почувствовали крепко зажатое в них топорище. – Да, я буду биться топором!
– Прекрасно! Укан, сил у тебя мало, но ты ловок и гибок, как молодой ягуар. Ты будешь метать дротики. – Шбаламке широким жестом показал на две связки дротиков. – Я, чьи дротики никогда не знали промаха, научу, что надо делать!
– А что выберешь себе ты, прославленный воин? – спросил Укан.
– Моими будут вот эти копье и топор, – Шбаламке любовно прикоснулся к ним, – а Ах-Мису очень пойдет палица…
Великан радостно улыбнулся.
– Я уже сам подумал о ней, – признался он. – Она будет летать у меня в воздухе как перышко.
– Прекрасно! – повторил Шбаламке. – Оставшееся оружие пойдет новичкам, о которых позаботится Хун-Ахау. А теперь давайте упражняться!
Несколько дней пролетели, как вспугнутые птицы. Шбаламке заставлял друзей тренироваться с раннего утра до темноты, а они каждый день радовали его новыми успехами. Укан безошибочно метал пруты (настоящие дротики Шбаламке берег для битвы) в намалеванный глиной небольшой круг на стене хижины, а палица Ах-Миса то порхала бабочкой около головы наставника, то, со свистом разрезая воздух, со страшной силой обрушивалась на заранее подготовленную связку прутьев.
– Подождите, – говорил им гордый Шбаламке, – на днях я подниму вас ночью, и мы повторим все это в темноте. Настоящий воин должен уметь сражаться при любых обстоятельствах.
Вскоре в хижине поселилось еще семь человек – молодых рабов, чьи сердца горели при мысли о свободе. Упражнения с оружием пришлись им по душе, и теперь Шбаламке не знал ни минуты покоя. Его новые ученики даже во время отдыха беспрерывно расспрашивали его, советовались, показывали свои достижения. А он устраивал им бой по парам, общее сражение, ночные вылазки, нападение на часового. И учитель, и ученики были безмерно довольны.
Шбаламке неизменно побеждал всех, кроме Ах-Миса и Хун-Ахау. Ах-Мис в самую горячую минуту вдруг просил своего наставника отойти, а то он «ударит по-настоящему», и тот, поглядев на поднятую палицу, всегда исполнял эту просьбу. А Хун-Ахау показал такие способности, что Шбаламке никак не мог поверить, что, кроме единственного случая, тот никогда не сражался.