Однажды препод в школе попросил нас подумать, что такое Время. Вообразите, сказал он, что вы стоите на остановке поддождем, а до автобуса еще пять минут; эти пять минут покажутся вам часом. А если вы на вечеринке, и через пять минут за вами приедет отец, они пролетят за пять секунд. Мы ему: нуда. Хорошо, кивнул он, а что, если время действительно было дольше на остановке и короче на вечеринке? Но Время – это Время, хором возразили мы. Но кто так решил, спросил препод, – может, Время – это то, как мы его воспринимаем, может, оно только у нас в голове, может, мы его сами придумали, чтобы разделять день. И процитировал: «Время – это просто образ мышления».
В классе решили, что он больной. Но я это запомнила. 4не показалось, я поняла, о чем он. Меня это зацепило – и до сих пор цепляет.
Годы пролетели, точно миг. Очень быстро. Нет, я имею в виду не настоящее время – иногда случались неудачи или проблемы с деньгами, и оно тянулось как резина. А когда оглядываешься назад… Да, годы пронеслись и исчезли. Все это время в отношении карьеры Джейми (и своей тоже – я считала это и своей карьерой) я следовала принципу «не попросишь – не получишь».
Я доставала всех, кто имел хоть какое-то отношение к шоу-бизнесу, выпытывала адреса концертных залов, просила журналистов взять у Джейми интервью, договаривалась с радиопрограммами. Распечатала кучу ослепительных проспектов и разослала в каждый богом забытый клуб в этой стране. Признаю, отзывы на них я выдумала сама. Другого выхода не было – тут пан или пропал. «Восходящая звезда новой комедийной школы Великобритании»… «Манчестер Ивнинг Ньюс»; «Необычный и оригинальный юмор… настоящий талант…» «Бристоль Газетт». Впрочем, все так делают. Все равно никто не проверяет – дирекциям клубов и залов на это плевать. Главное, смогут ли они вам поменьше заплатить и будут ли зрители. Зады на стульях.
По началу Джейми очень помогало, что она – женщина. В те дни помешательства на политкорректности (или просто, я считаю, дни вежливости и справедливости) каждый директор жаждал смешанной программы: женщину, мужчину, чернокожего и, если получится, гея. Чернокожих женщин даже не искали; да их и не было – надеюсь, не надо объяснять почему? Как ни странно, в первых строчках все равно шли белые мужчины, но этого никто не замечал. Внутренняя политика индустрии развлечений не выносит остроты взгляда; типа – вообще.
Так что на первых порах, если я совсем отчаивалась, то доставала нам место приемом «как, у вас в программе нет ни одной женщины?» Ясное дело, сначала выходило дерьмово. Но я набиралась опыта, мои иллюзии о «лоске» и «магии» шоу-бизнеса рассеивались, и я начала понимать, что эта работа мало отличается от бухгалтерии. Покупай задешево, продавай втридорога. Вскоре, понятно, я приобрела репутацию безжалостной и знающей тетки, твердой как камень. Меня устраивало. Здесь это значит, что ты никому не лижешь задницу, ни у кого не сосешь и не разрешаешь себя дурить, чтобы им понравиться. Блядь, уроды. Продюсеры, агенты, директора – настоящие гадюки, ради кошелька на все готовы. Конечно, пару раз я лоханулась – это были жестокие, но полезные уроки. Моим девизом стало «вежливо, но твердо»; пожав им руку, не забудьте пересчитать кольца.