Треть шехи охранников сейчас дежурит - медленно фланирует над Городом и вокруг на маленьких разнообразных летательных аппаратах, двое парят в вышине, превратившись в белых птиц. Это очень красиво. Но ведь мы, гэйны, любим выпендриться, что уж говорить. Мы любим красоту. У этих птиц наверняка очень острое зрение, и они заметят даже малейшее движение в Медиане на многие километры вокруг. Дарайцы не подойдут к Городу.
Мы медленно бредем к точке выхода - если мы хотим снова оказаться в нашем рабочем кабинете, где попало на Твердь не сунешься. Ашен улыбается мне молча. А меня пошатывает, и я хватаюсь за ее плечо.
— Что, много времени?
— Да уж конечно. Мы с Инзой уже сменились.
— Ого!
Они меняются раз в шесть часов. Пока один караулит в Медиане, другой на Тверди может отдохнуть, перекусить, там все-таки спокойнее. Значит, я уже больше двенадцати биочасов здесь? Ничего себе дела. Но никогда не замечаешь времени, когда работа идет хорошо.
— А я сегодня закончила восточный квартал.
— Да, я видела. Дома немного странные, - нерешительно говорит Ашен, - то есть красиво, но как в них жить…
— А изнутри их форму можно менять, - объясняю я. Мы останавливаемся. Переходим на Твердь.
— Все в порядке?
Инза подхватывает меня за плечи. На Тверди, в Германии ночь. Сколько же это времени?
— В порядке, - говорю я, - и жрать хочется, сил нет.
— Тогда пошли, - говорит Инза, - я сейчас разогрею пиццу.
Меня усаживают. Тащат пиццу. Крепкий чай. Пицца исходит паром. Я жадно в нее вгрызаюсь. С тунцом и луком, как я люблю. Инза разливает "Дорнфельдер". Самое то. Самое то после работы - нажраться и спать.
— Иной раз вот так думаешь, - говорит Инза, - мы тут их держим, как марионеток, на нитях. Мы создаем образы - они их ловят и пишут… и пишут. Думают, что они творцы, а на самом деле…
— А на самом деле люди разные, Инза, - я давлюсь куском пиццы, - есть и творцы. Есть те, кто на наши фантомы, знаешь, кладет с прибором. И это хорошо, потому что иначе земляне бы всякой самостоятельности лишились. Есть те, кто только сам может сочинять. Кто независим и ничего от других не принимает. Просто наблюдает жизнь. А есть - талантливые… гениальные даже. Прекрасные компиляторы. Только вот создавать они могут лишь в реальности, созданной другими. Например, нами. И это еще хорошо, если нами…
— Верно, - согласилась Ашен, - среди доршей есть тоже вполне неплохие писатели… сценаристы. Художники. Беда их только в том, что свое собственное они создать не могут. Они изучают чужое - мифы, например, или созданный чьим-то воображением мир, интерпретируют его по-своему, и… даже хорошо получается. Иногда лучше, чем у самостоятельных творцов. Только одно они не могут - оружие создавать… Для этого самостоятельность нужна. Чтобы создать что-то настолько реальное, что может убить.