Можайцев с чувством пожал Шольцу руку. Шольц посмотрел на часы.
- Я предложил бы немного прогуляться, - сказал он. - Полагаю, свежий воздух тебе не повредит?
- Конечно, нет.
- В таком случае пройдемся. Здесь в этом помещении я чувствую себя что-то неуютно.
- Хорошо, идем. - Можайцев уже надевал пальто.
- А портфель? Где же твой портфель с материалами? Его нельзя оставлять тут.
- Не беспокойся, я не расстаюсь с ним.
С моря дул по-весеннему свежий ветер. Можайцев зябко поежился. Пошли по тропинке вдоль бухты. Вокруг не было ни души. Тишина нарушалась лишь писком чаек над морем.
Можайцев сказал:
- Ты что-то хотел сказать мне? Слушаю тебя.
- Годдарт здесь.
- Что-о? Откуда тебе это известно? Ты видел его?
Шольц улыбнулся неопытности приятеля.
- Ты не спросил меня, дорогой герр Можайцев, почему я задержался, так долго не приезжал к тебе, - сказал он шутливо и в то же время с укоризной, - теперь можешь не спрашивать, сам скажу... Харвуд установил за мной слежку. Впрочем, я это предвидел еще до отъезда из Брайт-ривер. Они следили за каждым моим шагом, особенно после того, как Бодо Крюгер сообщил мне, что ты благополучно добрался сюда. Тогда по телефону Крюгер не сказал точно, где именно ты находишься... Но Харвуд отлично знал, что рано или поздно я опять брошусь выручать тебя. Понимаешь, в каком положении я очутился?
Можайцев внимательно слушал. В его глазах, скрытых за большими стеклами очков в золотой оправе, появилось выражение неистового гнева затравленного человека.
- Ты зря не приезжал, - произнес он сквозь зубы, - мне теперь не страшны ни Харвуд, ни наш тюремщик из Брайт-ривер - Годдарт.
Шольц пристально посмотрел на товарища.
- Не теряй чувства осторожности, - заметил он. - Остались считанные дни, и ты будешь в России. А до того будь начеку. Годдарт - один из опытнейших разведчиков Харвуда. К тебе его приставили не случайно: Годдарт отлично знает Советский Союз и не хуже тебя, абсолютно без акцента говорит по-русски.
Можайцев был искренне изумлен. Деловым тоном Шольц продолжал:
- Все годы прошлой войны Годдарт провел на советской территории.
- Что он там делал?
Шольц как-то странно ухмыльнулся.
- Сотрудничал с гестапо, выдавая себя то за немца, то за поляка, а при случае превращался в русского партизана.
- Понимаю... - медленно произнес Можайцев, сжимая кулаки.
Шольц продолжал:
- Я должен был соблюдать крайнюю осторожность: появись тут Годдарт до меня, он мог бы просто пристрелить тебя.
- Если этот негодяй попадется мне - я задушу его, - глухо сказал Можайцев, - рассчитаюсь сполна за все.