Но ведь у нее было два внука, и скоро должен был родиться третий. Хотя бы ради этого стоило жить, потому что будущее исчезало прямо на глазах, на тех самых глазах, которые смотрели на нее сейчас с блестящей поверхности зеркала. Невозможно было избежать участи стареющей женщины, невозможно было не чувствовать обиды по отношению к мужчинам, которые с возрастом становились лишь более привлекательными. «Перестань так думать», – приказала она себе и в этот момент услышала, что открывается дверь в квартиру.
– Я пришел, – услышала она голос мужа, выходя из ванной.
– Как раз вовремя, – ответила Хильда, когда дверь закрылась. – Чувствуешь запах?
– Венский шницель! – радостно воскликнул муж. – А я как раз голоден, и не только в прямом смысле!
Она подошла и поцеловала его, он снял шляпу и положил ее на полку рядом с дверью.
– Как прошел день?
– В обычных для моей должности хлопотах, – попытался пожаловаться Эрнст. – Любое ничтожество мнит из себя… если, конечно, верить этому безумному невропатологу.
– Уверена, Фрейда беспокоят не только собственные проблемы.
– Это тебе, – вдруг сказал он, протягивая белую прямоугольную коробочку дюйма в три длиной.
Она была поражена.
– Что это?
– Посмотри.
Хильда сняла цветастую бумажную обертку и подняла крышку. В коробке лежал флакон духов, она открыла его и вдохнула аромат.
– Как это мило. Но по какому случаю?
Он направился на кухню, на запах венского шницеля.
– А по такому, моя лапочка, что ты сейчас наденешь мое любимое синее платье, жемчужное ожерелье, а после чудесного ужина мы займемся любовью, как звери в лесу.
Она мгновенно погрустнела.
– Эрнст, – произнесла она, – я очень рада, что тебя посещают такие романтические мысли, но это невозможно. По крайней мере, еще дней пять.
У него чуть не отвисла челюсть.
– О чем ты говоришь?
– О ежемесячном наказании, от которого нет покоя. Началось сегодня утром, когда я принимала ванну.
– Сегодня?
– Спазмы просто изматывают меня, даже сейчас, когда я разговариваю с тобой. Прости.
У него мгновенно упало настроение, навалилась депрессия и мгновенно подавила приятное возбуждение в нижней части живота, которому не суждено было разрядиться. Он понимал ее страдания и ничем не мог их облегчить. Эрнст чуть было не попросил ее заняться анальным сексом, но не посмел, потому что это было запрещенным предметом. Хильда не могла позволить себе подобной вольности, это немыслимо для женщины, занимавшей такое высокое положение в обществе, жене одного из руководителей академии. Весь воздух вышел из воздушного шара Шульца, и остаток вечера прошел немыслимо скучно.