Роман вспылил:
– Хочешь вернуться к Гамаюнову? От прошлого трудно убежать. От того, кто тебя хоть раз подчинил, – практически невозможно.
Надежда рассмеялась:
– Нет, там все кончено. Ты меня освободил. Хотя бы за это спасибо…
Роман отметил про себя это злое, режущее ножом «Хотя бы за это».
– Теперь меня никто не удержит! – продолжала Надя. – Теперь я – ничья. И даже не твоя.
– Разве я тебя неволю?
– О да! Ты подчиняешь, сам того не замечая. Юл, Тина, Стен… Представь, даже гордец Стен готов принять твое превосходство. Но я не могу. Знаешь почему?
– Почему? – автоматически спросил Роман.
Она обняла его, прошептала на ухо;
– Потому что я – мертвая…
– Что за чушь?! Надя!
Он обнял ее и решил: не отпущу. Умру, но не отпущу.
– В этом есть что-то особенное, ты не находишь? – Ее горький смех прозвучал над самым его ухом. – Все в нашей стране решает Танатос. Наши действия ничего изменить не могут. Все растворяется, как в воде, тонет, как в болоте. Ньютон нам не указ, и потому сила действия ничему не равна. Любые вербальные ухищрения, безмерная любовь, подвиг служения, любой дар пропадают втуне. Только взмах косы Танатоса меняет ход действия кардинально, лишь смерть эффективна. Смерть наделена силой, остальное – бессильно. Что следует из той апологии Танатоса? Какой вывод? Очень простой. Я – сильнее тебя, мой бесподобный колдун.
– Что случилось?
Наверное, самым лучшим было вообще прекратить разговор, оставить все так, как есть, неопределенным, зависшим, когда любой толчок может повернуть действие в любую сторону.
– Ты спрашиваешь? – Надежда попыталась отстраниться. – О чем ты спрашиваешь? О чем? Пусти!
– Ни за что!
– Как ты смеешь?! Ты обещал не применять колдовскую силу против меня!
– Я и не применяю. Или думаешь, что я без всякого колдовства не могу тебя удержать? Я отнял тебя у Гамаюнова, снял ошейник, но при этом я тебя приручил. Незаметно так… Если меня не будет рядом, я не смогу тебе помочь.
– Мне не нужна твоя помощь!
– Разве?!
– У меня важное дело, – сказала Надежда, глядя в сторону. Соврала? Разумеется.
– Хорошо, уезжай!
Роман разжал руки, Надежда отступила к стене.
– Что-нибудь нужно? – спросил Роман и добавил: – Для поездки?
– У меня все есть.
– Деньги?
– Я уже взяла. Все, какие были.
Это была небольшая провокация. Потому что (как на другое утро выяснил Роман) на самом деле Надежда взяла полторы тысячи баксов. Остальные – больше пяти тысяч – остались лежать в сейфе. Но Роман на провокацию не поддался, лишь пожал плечами, давая понять, что не в претензии.
Надежда неожиданно смягчилась:
– Я тебе номер оставила. Там, у телефона. Впрочем… Я сама позвоню. Но не сразу. Сразу не могу. Извини. Дела.