Пули ложились вокруг байдары, но лодка шла так быстро, что выстрелы, казалось, не
могли причинить ей вреда. Потом один из гребцов вскинулся и выпустил весла. Не задерживаясь
ни на секунду, сидевший за ним столкнул раненого за борт... Второй был подстрелен в
живот. Индеец скорчился, сделал последний замах, шатаясь встал на колени и выбросился
в воду....
Байдара продолжала уходить, пули ее уже не достигали.
С «Невы» ударила пушка. Ядро сбило гребень волны и, подскочив, упало далеко впереди
лодки. Второе легло ближе. Байдара, не меняя курса, неслась к крепости.
Лисянский сам подбежал к орудию. Но третье ядро со свистом уже врезалось в середину
лодки. Мелькнул огонь, взрыв колыхнул воздух, взметнулся огромный водяной фонтан.
Затем медленно, сквозь тающий дым упали сверху обломки, куски человеческих тел.
Помощник правителя угадал. На байдаре везли осажденным порох.
Когда рассеялась дымовая пелена, Лисянский приказал спустить баркас, чтобы подобрать
еще державшегося на волне раненого гребца. Работая одной рукой, цепляясь за всплывшие
остатки лодки, тот пытался добраться до берега. Но едва шлюпка показалась на гребне,
индеец что-то крикнул, поднялся до пояса из воды, взмахнул рукой. Блеснуло лезвие...
Позже море выкинуло его труп с торчавшей из груди костяной рукояткой ножа...
После гибели лодки палисады крепости опустели. Не было приметно никакого движения,
одиноко темнели амбразуры. Лишь несколько дымовых столбов, поднявшихся над
бревенчатыми стенами, указывали, что защитники форта собрались на совещание.
Баранов все еще стоял на палубе. Его предположения оправдались. Дерзкое сопротивление
индейцев-колошей было рассчитано на серьезную поддержку. Умный и хитрый Котлеан не
отказался бы сам от переговоров. Ни разу не встречаясь, они хорошо изучили друг друга.
Котлеан знал, что слово правителя закон, и Баранов его не нарушал никогда.
Волнение в бухте улеглось окончательно. Серая гладь простиралась до дальних скал. Тучи
снова затянули небо, стало теплее и очень пасмурно. Резко кричали чайки. Неподвижно,
протянув голые ветви к заливу, на уступе кекура торчала кривая старая лиственница.
Пробило четыре склянки. Едва на шлюпе умолк звон колокола, ворота крепости
распахнулись и оттуда вышли три человека. Передний нес палку с привязанной к ней белой
полоской материи, двое других тащили весла. Индейцы размеренным, коротким шагом
приблизились к береговым камням, сели в лодку.
Едут! сказал Лисянский и задержался возле Баранова. Весь день капитан-лейтенант
не уходил с палубы, даже не спускался в кают-компанию поесть. Правда, спокойно обедали
только мичман Верх и Каведяев, остальные были наверху.