Споем, Иван Александрович.
Медленно, словно нехотя, выходил он на середину зала и, откинув голову назад,
низенький, сосредоточенный, затягивал свою собственную, сочиненную еще в Уналашке
песню; Ум российский промыслы затеял, Людей вольных по морям рассеял...
Гости становились в круг, сперва тихо, затем все громче и громче подхватывали дерзкие,
мечтательные слова. Снова светило солнце, гудел в снастях ветер, впереди была вся жизнь...
Но поговорить о своих планах, делах, о прочитанных книгах было не с кем.
Промышленные преданные, верные товарищи умели сражаться, бить зверя и пить. За
них думал правитель, и они потели, топтались и облегченно вздыхали, когда, нахмурившись,
он под конец откладывал книгу. Внимательней всех был Кусков. Большой и смирный, он
сидел на скамье не шелохнувшись, изредка потирая широченной ладонью лоб, но сам не
говорил ни слова. Правитель скоро потухал, присаживался к огню и весь остаток вечера
молчал.
Баранов давно хотел обучить разным наукам Кускова, которого он любил больше
других, хотел, чтобы тот был сведущим и образованным. Кускову приходилось бывать всюду,
торговать с иноземцами. Нужно, чтобы чужие видели образованных русских! Не желая обидеть
правителя, Кусков старался изо всех сил.
Последние дни снова бушевал шторм. В бухту нанесло плавучего льда, он был бурый и
рыхлый, предвещавший весну. Чаще проходили снегопады, но снег быстро таял. Набухали
почки. На маленьких островах, раскиданных по всему заливу, оголились и потемнели лозы.
Гулко, не по-зимнему, гудел лес.
Умерло еще семь человек. Они умерли сразу, в один день.
Баранов приказал похоронить промышленных ночью и, вернувшись домой, не
раздеваясь, сел у притухавшего очага. Стучал ставнями ветер, проникал в глубину камина,
выдувал на колени правителя остывшую золу. Он не замечал этого. Он даже не встал, когда
за окном послышался выстрел, яростно залаяли псы. Однако в следующую минуту правитель
был уже на ногах. На пороге показался Кусков. Всегда медлительный и спокойный, он почти
вбежал к хозяину.
Вести с «Ростислава», Александр Андреевич!..
Баранов вздрогнул, затем перекрестился и вышел из комнаты.
Лещинский уверенно пробирался между скалами. Неистовый ветер налетал внезапно,
срывал мелкий щебень и оледеневший мох, бил в лицо. Порою он становился настолько
сильным, что помощник шкипера падал за камни и пережидал, пока стихнет шквал. Стало
совсем темно, лишь изредка проступало мутное пятно луны, задавленной несущимися
черными лохмотьями туч.
Путник легко находил дорогу. После захвата «Ростислава» шхуна 0Кейля снова доставила
его в ту же бухту, что и в прошлый раз. Две недели прожил он у индейцев, выжидая время,
нужное на переход пешком от места крушения по морскому берегу, сегодня вечером решил,
что пора. Бурная ночь и измученный вид делали правдоподобным пережитое бедствие.