Тай-Фу приехал рано утром. Вежливый и благодушный, он поздравил Кускова с удачным
плаванием, удивился рыцарскому поступку Пау, который брал такой высокий выкуп с
иноземцев, что обобранным купцам часто нечем было и торговать. Пригласил Ивана
Александровича к себе в дом. Но о товаре, о колониях ничего не спрашивал, словно расстался
с гостем только вчера.
Они беседовали на палубе «Ермака». Кругом толпились матросы, с любопытством
разглядывали важного китайца, сидевшего на принесенном с собой травяном коврике. Над
головой Тай-Фу переводчик держал большой зеленый зонт.
Кусков терпеливо слушал приветствия, изредка поглядывая на открытый люк трюма,
где лежал товар. Солнце уже поравнялось с верхушками мачт, становилось жарко. Шум на
реке превратился в неумолчный гул. Они разговаривали часа два; вернее, говорил только
один Тай-Фу. Полу закрыв глаза, он монотонно восхвалял русских, Санкт-Петербург, где
был лет пятнадцать назад, Иркутск. Приводил цитаты из толстой рукописной книги, которую
привез с собой. Гость явно не спешил смотреть меха.
Помощник правителя, все время сидевший в неудобной позе, ворочался, трогал серьгу,
несколько раз украдкой отогнал жирную муху. Наконец не выдержал. Воспользовавшись
паузой, он встал и, сдерживая желание зевнуть, тронул переводчика за плечо.
Зови рухлядишко глядеть,сказал он, откинув всякие церемонии. Разговору до
вечера.
Матросы вынесли из трюма первые тюки. Кусков разрезал веревки, кинул на палубу
несколько шкурок. Мягкой светло-серой грудой лежали они у ног купца. Тай-Фу нагнулся,
взял большую шкуру кота секача, долго невольно любовался густой серебристой шерстью,
пушистой и нежной, почти невесомой. Он даже протер очки.
Увлекшись, Кусков продолжал разрезать веревки, гора мехов росла, но китаец уже
отошел в сторону. Лишь переводчик, забыв даже про зонт, без конца гладил шкурки, чмокал,
приседал, не в силах оторваться от пушного чуда. Тай-Фу толкнул слугу палкой и, кланяясь
в сторону Кускова, достававшего новую кипу, сказал несколько коротких фраз.
Помощник правителя так и остался стоять с ножом в руке, когда оторопевший китаец
перевел ему значение слов хозяина. Тай-Фу отказывался покупать меха. К сожалению, совсем
недавно он приобрел много таких же шкурок, и ему не удалось еще сбыть ни одной связки.
Правда, для Баранова он готов пойти на риск и купить меха, но для этого нужно, чтобы
Кусков снизил цену вдвое против прежней.
Несколько секунд Кусков смотрел в темное, сочувственное лицо гостя. В первый раз за
всю жизнь он растерялся. От продажи товара зависела жизнь, может быть, всей колонии. Но
меха были не его и не Баранова. Они принадлежали компании.