Ром выносила Серафима. Высокая, похудевшая, она ставила котелок на перила крыльца
и, сжав губы, отвернув лицо, неторопливо черпала жестяной чашечкой пахучее пойло.
Промышленные подходили чередой со своими кружками, молча и сумрачно, как за
причастием. Не было ни возгласов, ни смеха. Бренчал черпак, хрустел под ногами тонкий
ледок... Мужу она наливала последнему и, не глядя ни на кого, уходила в дом.
Бережно, словно боясь расплескать драгоценную жидкость, едва покрывавшую дно
большущей кружки. Лука удалялся к палисаду и, зажмурив глаза, строго и торжественно
высасывал свою порцию. Остальные пили тут же, возле крыльца.
Баранову Серафима кипятила чай. Диковатая женщина неприметно стала
домоправительницей в обширных пустых палатах. Александр Андреевич отдал ей все ключи,
кроме лабазных, поручил выдавать ром, следить за домом.
Еще чего?бледнея и ухмыляясь, спросил Лещинский, когда Лука с гордостью
перечислил новые обязанности своей супруги.
Промышленный сперва не понял, а потом умолк и, открыв рот, долго моргал
веснушчатыми короткими веками.
После отъезда Кускова Лещинский рассчитывал, что Баранов сделает его своим
помощником. Правитель промолчал. Лещинский перенес обиду, не напоминал об этом ни
словом, однако надежды не потерял. Покорный и почтительный, взыскательный и строгий,
он выполнял все поручения точно, быстро, не расспрашивая, не споря. Лишь изредка, в
стороне, незаметно, будто совсем ненароком обронял среди промышленных слово, смешок,
задавал почти невинный вопрос. А потом докладывал правителю о настроениях в крепости.
Голод и цинга работ не остановили. Правитель вставал до рассвета, всегда в одно и то же
время, разгребал в камине золу, грел оставшийся с вечера чай. Напившись теплой воды с
маленьким огрызком леденца, неторопливо одевался, выходил во двор. Сперва проверял
посты, осматривал пушки, слушал рапорт караульного начальника обо всем, что случилось
в крепости за ночь. Низенький, в длинном ватном кафтане, бобровом картузе, чуть горбясь,
обходил он палисады.
На работу выходили в любую погоду, людей распределял сам Баранов. Блокшифы и
укрепления были закончены, на церкви осталось настелить крышу, но церковь правитель
пока оставил, всех здоровых людей назначал только в два места: достроить редут св. Духа
самый крайний пост владений у дальнего озераи на закладку школы для мальчиков туземцев.
О ней мечтал еще в Уналашке много лет назад.
Образованию умов способствовать должны. Великие выгоды государству,
поспешающему в науках... Дикие переймут наши науки, искусства и лучшие помыслы не
через мушкеты и сабли, а через своих детей, говорил он еще Лещинскому.