Джейн чувствовала, как громко бьется ее сердце. Она посмотрела на стену хлева. На вырезанного там человечка с мечом. Это не меч. Это – коса.
– Риццоли! – окликнул ее Фрост.
– Кажется, мы теперь знаем, как зовут убийцу, – проговорила Джейн.
Из мрачного подземелья базилики Святого Климента доносился рокот бурного потока. Лили осветила фонариком железную решетку, преграждавшую вход в туннель, – луч света скользнул по древней кирпичной кладке стен и упал на мерцающую поверхность подземной речушки под нею.
– Под базиликой находится подземное озеро, – сообщила она. – А здесь протекает подземная речка, она никогда не пересыхает. Под Римом простирается другой мир – туннелей и катакомб. – Она обвела взглядом изумленные лица, обращенные к ней в полумраке. – Так что, когда поднимемся наверх и вы будете прогуливаться по улицам, вспоминайте об этом. О мрачных потайных местах у вас прямо под ногами.
– А можно взглянуть на речку поближе? – полюбопытствовала одна дамочка.
– Да, конечно. Я посвечу, а вы по очереди можете заглянуть через решетку.
И вот туристы из группы Лили, тесня друг дружку, стали один за другим продираться у нее за спиной к решетке, силясь заглянуть в черную глубину туннеля. На самом деле смотреть там особенно было не на что. Но когда приезжаешь туристом в Рим, и, может, один-единственный раз в жизни, невольно считаешь святым долгом осмотреть все городские закоулки. Сегодня Лили сопровождала группу только из шести человек – двоих американцев, двоих англичан и парочки немцев. Народ не самый щедрый – за сегодняшний день чаевых ей перепадет наверняка негусто. Да и что можно ожидать от промозглого январского четверга? Сейчас единственными посетителями лабиринта были подопечные Лили, и она, решив никого не подгонять, позволила всем подойти вплотную к решетке, что они по очереди и делали, задевая ее шуршащими плащами. Из туннеля тянуло сыростью – затхлым запахом мокрой земли и камня. Запахом веков минувших.
– А для чего служили эти стены раньше? – поинтересовался немец.
Лили классифицировала его как человека делового. Ему было примерно шестьдесят, и он прекрасно говорил по-английски, да и пальто на нем было превосходное – от "Берберри". А вот его жена, как показалось Лили, изъяснялась по-английски не очень, потому как за все утро не проронила почти ни слова.
– Когда-то, еще во времена Нерона, это были фундаменты зданий, – пояснила Лили. – Но во время великого пожара шестьдесят четвертого года от Рождества Христова все дома в округе сгорели дотла.
– Это во время того пожара Нерон играл на скрипке и глядел, как горит Рим? – спросил американец.