– Вчера вышел, а после проповедей своих обратно вернешься, если дальше станешь народ мутить, - предупредил Вячеслав. - И помни, я один раз предупреждаю. Второго не будет. Если умный человек - поймешь, а дураку хоть сто раз повторяй - все равно бесполезно. Тебя я за умного считаю. Даже чересчур, - хмыкнул он и к выходу пошел.
Такой вот наглец оказался.
Симон размышлял недолго, трех дней ему вполне хватило. Проповедь неизреченную в сторону отложил вместе с выписками-цитатами. Не время сейчас для нее, ибо сказано: «Не искушай всуе». Решил иными путями идти.
Поначалу съездил к соседу, епископу Ростовскому, владыке Кириллу. Хотел его в кампанию, против князя затеянную, пригласить. Совместная жалоба двух епископов куда как весомее будет смотреться. Но владыка Ростовский хитер оказался и скользок - не ухватишь.
– У меня князь тоже еретиков освободил, - развел он сокрушенно руками. - Но я не ропщу. Сказано в писании, владыко Симон, что всякая власть нам от бога дана. Выходит, прогневали мы чем-то отца своего небесного, вот и вышло нам сверху такое наказание. Его же замаливать надобно смиренно да ждать, пока господь не смилостивится над нами, грешными.
– Пока ждать будем, он нас самих в кельи эти посадит на хлеб да воду, - возразил Симон.
– На все воля божья, - смиренно осенил себя двумя перстами ростовский епископ. - Яко он повелит, та-ко и случится.
Словом, не удалось ничего добиться Симону. Однако от задуманного он все равно отказываться не стал. Едва вернулся во Владимир, как тут же принялся готовиться к новой поездке - на этот раз в Киев. Недели не прошло, как выехал.
По пути он вновь в Переяславское княжество заглянул, а уж там от Ярослава и узнал про сбор всех князей в Киеве - только-только гонец от Мстислава Святославовича уехал. Заодно выяснил и все подробности недавних событий под Залесьем, после чего, аккурат под весеннюю распутицу, времени не пожалев, направился в гости к черниговскому епископу.
Еле успел он до начала половодья бурного, но не пожалел ни разу. Очень внимательно Симон отца Варфоломея слушал, да не раз и не два, после чего предложил все это на совете княжеском повторить.
Заодно душевно пообщался и с князем черниговским. Та холодная ненависть, что пылала в сердце Мстислава Святославовича, епископу тоже по душе пришлась. Для виду отговаривать его принялся, но с лукавостью. Тут ведь смотря какие слова подбирать. Можно, человека успокаивая, одной лишь неосторожной фразой так рану сердечную разбередить, что лишь хуже сделаешь. А можно - при желании и умении - то же самое и сознательно сотворить, со злым умыслом.