Грейгорович не ответил. Лишь тяжело дышал.
— Понимаю… Великая цель оправдывает любые жертвы, не так ли? Но план ваш не сработал: «Чухонец» погиб, а «Победослав» вырвался из западни. На этот случай, однако, на борту корвета находился ваш человек — боцман Зорич, которому вы приказали…
— Сего вздора вы никогда не докажете, — процедил адмирал, с ненавистью глядя на Лопухина.
— Возможно, нет, а возможно, и да… Продолжим? Вы убежденный монархист и патриот России. Зорич — тоже. Был. Ни за деньги, ни за что другое он не стал бы исполнять ваш приказ столь скрупулезно. Не проклинайте беднягу. Боцман просто не имел ни одного случая убить цесаревича при обстоятельствах если не героических, то хотя бы не постыдных. И в конце концов Зорич погиб сам, спасая престиж российского императорского дома…
— Выдумки! — бросил адмирал.
— В последнюю минуту он сознался во всем…
— Чепуха! У вас есть свидетели? Если и есть, никто им не поверит. Моя репутация безупречна. Попробуйте только пискнуть, и вам никто не подаст руки. Скажут: ретивый жандарм со товарищи стряпяет грязное дело, не гнушаясь самой подлой клеветой. Обнародуйте свои обвинения — и вашей карьере конец! Вы пришли не судить меня — вы пришли торговаться. Но что вы можете предъявить, кроме нелепых вымыслов? За вымыслы я не плачу. А теперь убирайтесь!
— Мальчишки, — задумчиво проговорил Лопухин.
— Что-о? — возопил шестидесятипятилетний адмирал.
— Мальчишки-гардемарины, — пояснил граф. — Двое. Они были убиты в бою с исландцами. Убиты в первом своем плавании, так и не узнав всей красоты этого мира. Один умер сразу, другой мучился. А еще матросы и морские пехотинцы с «Победослава». И почти вся команда героического «Чухонца». Они умерли, служа России так, как их учили понимать службу. Кто из них мог хоть на мгновение предположить, что морской министр понимает долг перед Отечеством иначе, чем они? Что он со спокойной совестью пожертвовал ими, как пешкой в игре? Нет, хуже того — он смахнул их, как пыль с шахматной доски…
— Ладно… — Грейгорович тяжело дышал. — Чего вы хотите? Я слушаю.
— Кроме того, вы ошибаетесь. — Лопухин, казалось, не слышал адмирала. — Моя миссия санкционирована лично государем императором, и он ждет от меня отчета. Таковой отчет уже послан, как послан и отчет генералу Сутгофу. Вы уже сделали свое дело. А я сделал свое.
— Накляузничали? — каркнул министр.
— Изложил подробности, не присовокупив выводов. Они не нужны. Тот, кто может сложить два и два, сделает их безо всякого труда. Разумеется, его величество желает России только добра, но также верно и то, что он любит беспутного старшего сына. Думаю, не ошибусь, если предреку, что вы попадете под негласное следствие. Догадайтесь сами, ваше высокопревосходительство, чем оно может для вас кончиться. Третье отделение умеет работать.