– Ну что? – спросил Роман, когда они вывалились из тесной будки телефона-автомата. – Что он ответил?
– Что телефонограмму принял.
– И ты пойдешь?
– А куда я денусь?
– Ой, рискуешь, Игорек. Суешь голову в пасть льва. Там тебя мигом повяжут. И камера рядом.
Они закурили.
– Понимаешь, я должен сам проверить глубину нашего риска. Вот потому и сую голову… Что они со львом повязаны, нет сомнений.
– Откуда ты знаешь? Догадки…
– Не догадки, а неопровержимый факт. Любое явное нарушение торговли, которое продолжается изо дня в день, вопит: мы купили контролеров, ревизоров, милицию! Это же азбука.
– Тем более. Заведующий может звякнуть туда или зайти – так и так…
– С меня, мол, взятку требуют, только не знаю, кто? – Игорь улыбнулся. – Ему никто не скажет. У них субординация. И конспирация. Кто и сколько у кого берет, никто не знает. И заведующий это прекрасно понимает. Он может лишь дать, а потом осторожно намекнуть: кто-то из ваших уже взял столько-то. Но и тогда они не кинутся искать, а вдруг начальство? Только посоветуют: в следующий раз предупреди, а мы посмотрим, кто у нас такой шустрый. Вот во второй раз риск будет сто процентов, А сейчас… пятьдесят на пятьдесят. Фифти-фифти.
– Но ведь есть эти… фифти-фифти!
– А ты хотел совсем без риска?
– Ну. На кой ляд деньги? Припугнул и ладно.
– Без денег не припугнешь. Это был бы детский разговор. Из пионерского репертуара: дяденька, как вам не стыдно! А тут он понимает, что говорит человек серьезный, решительный. Знаешь, в чем их сила?
– Известно, в дефиците.
– Дефицит – средство. Вся сила в деньгах! Чтобы держать дефицит, они подкупают, мошенничают, уничтожают людей. И бороться с ними нужно их же оружием. Иначе это будут просто забавы юных тимуровцев.
– Ну, тебе видней. Ждать около райотдела?
– Не там. Жди с девяти около почтамта.
В этот ранний час в тесном коридорчике райотдела милиции на приставных стульях уже маялось несколько человек. Хмурый небритый мужик с опухшим лицом и подбитым глазом, парнишка в мятой куртке, уставившийся перед собой невидящим взглядом, остроглазая тетка, которая без конца перебирала у себя на коленях ветхие бумажки, то и дело поглядывая на всех и бормоча, старичок с палкой, застывший изваянием, положив узловатые руки на набалдашник, здоровяк в заляпанной известью телогрейке, подремывающий у входа – видать, с ночной смены и, наконец, еще один мужчина в плаще и низко надвинутой шляпе, читавший около окна газету.
Из дежурки высунулась голова лейтенанта Щегеля:
– Чмыхало! К следователю!
Мужик с подбитым глазом вздрогнул и поднялся. Здоровяк сонно разлепил глаза и снова задремал.