– Это Диксон Маатес, – махнула на него рукой девушка. – Он дизайнер мужской одежды... Впрочем, ты это конечно знаешь...
– Очень приятно, – покривил я душей и протянул руку. – Бертран Кастр.
– Без тактильных* контактов, – процедил сквозь зубы дизайнер и брезгливо скривил губы.
Я не успел ничего ответить этому странному человеку. Джана уже, ухватив меня за локоть, утащила к другому приятелю. На этот раз, другом оказалась искусно накрашенная женщина, кстати не лишенная привлекательности.
– Это Маша Цилль, – притронувшись кончиками пальцев к тыльной стороне ладони девушки, объявила Джана. – Она играет Лапуту в сериале «Месяц страстной любви на пляжах Норильска». Фильм идет уже третий год, с неизменным успехом... Но ты это, конечно же, знаешь...
– Бертран Кастр, – кивнул я, ожидая очередного подвоха.
– Мне откуда-то знакомо ваше лицо, – приятным голосом вдруг заявила Маша. – Вы не снимались в галовидении?
– Нет, Маша, – ответила за меня Джана. – Видишь ли, он убийца. А убийц в галовидении не показывают.
– Как это мило, – равнодушно улыбнулась галозвезда.
– Времена меняются, – светски заметил я, задетый за живое замечаниями Джаны. – Впрочем, ты, конечно же, это знаешь...
Джана уничтожающе на меня взглянула, но промолчала и повела знакомить с другими состоятельными и знаменитыми оболтусами.
– У тебя странные друзья... – поделился я наблюдениями, когда девушка закончила демонстрацию этой коллекции уродов и извращенцев.
– Называй ее не «вы», быдло, – тут же взвизгнул невесть откуда взявшийся Диксон Маатес.
– ... Особенно вот это чучело, – продолжал я, как ни в чем небывало, подавив в себе желание, размазать ублюдка по ковру. Джана весело засмеялась и я, естественно, приписал это своему остроумию.
– Мужлан! – привлекая внимание всех, закричал дизайнер. – Выкиньте его вон!
– Пойдем, солдатик, – дипломатично сказала дочь производителя хлопьев. – Составишь мне компанию. Я отправляюсь домой.
Пока мы с девушкой пробирались к выходу, я неожиданно обнаружил, что мнение человека из их круга очень много значит для толпы богатых людей. Джана любезно раскланивалась с каждым встречным, называя их по именам, и они более или менее искренне отвечали. Я шествовал следом, отставая не более чем на шаг, но мне во внимании теперь было отказано. Даже старый генерал высокомерно фыркнул и повернулся спиной. Лишь Маша Цилль не посчитала для себя зазорным заговорить.
– Я вспомнила, – улыбнувшись, сказала она. – Вы, кажется, снимались в какой-то рекламе. Вот только, не помню в какой...
– У Вас замечательная память, мадемуазель, – пытаясь расслабиться и не обращать внимание на колкие взгляды великосветского стада, в полголоса произнес я. – Это была реклама армии. Я играл супергероя.