– Остановись, – сказал я себе. – Что с тобой? Ты совсем один, тебя некому пожалеть, вот ты и разнылся. Держись, три нашивки, сейчас не время. Посмотри, это же горы. Ты ведь так хотел оказаться в горах.
Да, это действительно были горы. Они начались, как только я отклонился от дороги на Каймагир и перелетел через Ясоко. Здесь меня ждала узкая полоса леса, за которой открывалось каменистое плато, изрезанное невидимыми в темноте тропами. На плато я выбрался из тумана, однако ускоряться не стал, поскольку летел всего на двух метрах и боялся врезаться во что-нибудь торчащее, вроде большого валуна. Черные тени скал вокруг меня вздымались все выше, уютно журчала по камням вода, и ветер с покрытых льдом вершин высвистывал хорошо знакомую песню. Все было, как прежде, но только я никак не мог преодолеть внутреннюю скованность и ощутить эти горы своими.
Я пока не вернулся. Я понял это, еще переодеваясь за городом. Я знал наизусть все замки и залипы комбинезона, я безошибочно находил в рюкзаке любые веши и точными движениями прощелкивал их в карабины. Но пальцы мои при этом не дрожали нетерпеливой дрожью породистой гончей перед началом охоты, как бывало со мной раньше перед выходом на маршрут. Луч бластера, распоровший мое сердце, перерезал внутри какую-то жилу, которая оказалась становой. Я знал, что мне надо делать, и надеялся, что ни при каких обстоятельствах не поддамся страху. Но уверенности в том, что мое тело меня не подведет, у меня не было.
Луч бластера и Марта – они хорошо сделали свое дело. Все то время, пока я прятал камеру слежения у моста через Ясоко, а потом летел над плато к Каймагирскому перевалу, я думал о Марте. Плато было на удивление ровным, и монотонный писк локатора в ушной горошине не беспокоил меня. Где-то посередине плато я оставил на осыпи маленький, замаскированный под камень ретранслятор. Но сделал я это автоматически, продолжая думать о своем.
В ночи все воспоминания были необычайно яркими, и я снова увидел Марту в домашнем халатике, который она все время стыдливо запахивала, словно разговаривала с абсолютно чужим человеком.
– Это бред, – тупо повторял я тогда, безуспешно пытаясь пробиться сквозь ледяной панцирь отчуждения. – Забудем все, Марта, подведем черту, начнем все сначала. Я люблю тебя, я жить без тебя не могу!
– Поздно, – отвечала Марта, глядя на меня с плохо скрываемой неприязнью. – Напрасно ты вернулся. Я теперь с другим, и это не изменить. Но я готова тебе помочь. Хочешь, я дам тебе денег?
Пронзившая меня в этом месте боль была такой сильной, что я невольно застонал и замотал головой, пытаясь избавиться от Марты. И тогда я вспомнил Таш. В первую минуту мысль о Таш согрела меня. Раз я был нужен такой женщине, значит, не все еще было потеряно. Впервые за несколько месяцев я почувствовал, что хочу переплестись с другим человеком. Какой-то случайно оставшийся живым кусочек души трепетал, предвкушая легкое прикосновение ее пальцев. Однако я тут же опомнился. Таш была слишком ярким огнем. Мне не следовало пытаться даже приблизиться к ней, если я не хотел сгореть.