Лия, видимо бывавшая тут не раз, не раскрыв меню, заказала суп с пульпетами и морской капустой (за странным названием скрывались катышки вроде фрикаделек из леща, на вкус тоже достаточно необычные), на второе – рулет из омуля в сметане с грибами и бутылку ркацители. Едва Турецкий разлил, она поспешно чокнулась, выпалила:
– За рыбалку! – и поскорей пригубила вино, узурпировав таким образом его законное право произнести тост.
Ну и бог с ним, подумал Турецкий. Он почувствовал себя молодым, беспечным и удачливым, едва ступившим на путь успеха, но уже отчетливо различающим доносящийся из недалекого будущего победный звон фанфар. Такого Турецкого мелкие неудачи могли лишь раззадорить. Все окружающее показалось ему вдруг славным и удивительно гармоничным: симпатяга крокодил, уткнувшаяся в книгу официантка с изумрудным румянцем на щеках, отсутствующий бармен, лужа на тротуаре с плавающим на поверхности окурком и ползущими где-то в глубине тучами, нервно сигналящие автомобили, куцые саженцы елей вокруг кафе и огромные полузасохшие, замшелые тополя на аллее с бело-коричневыми потеками и уродливыми наростами и своенравная девчонка, упорно не желающая соблюдать субординацию. Она – в особенности.
– Вы не настоящая амазонка, Лия Георгиевна, – сказал Турецкий, поигрывая бокалом.
– Что вы говорите?!
– Вы слишком милы. А истинных амазонок не интересует, какое они производят впечатление. Они, конечно, могут шокировать, восхищать, заворожить. На мгновение. Нет, так слишком поэтично – на три минуты. Потом – пшик, дурман рассеялся, ничего не осталось. А вы очаровательны все время.
Лия покраснела и низко склонилась над тарелкой, надеясь, что Турецкий не заметит, а может стесняясь смотреть ему в глаза.
– Откуда вы знаете, Александр Борисович? Я имею в виду про истинных амазонок?
Он негромко рассмеялся, и Лия покраснела еще сильней, лица он не видел, но уши ее сделались просто пунцовыми.
– Предлагаю выпить за ваш дедуктивный талант, – он дотянулся бокалом до ее бокала и прикоснулся ладонью к ее ладони, – и вообще, за ваши таланты. Скоро мы с вами надерем несколько преступных задниц! Вы чувствуете, как они заерзали? Чувствуете, как надвигается гроза?
Лия сама заерзала, но руку не убрала.
– Если гроза и собирается, то над нашими задницами. Но, по правде говоря, я никакой грозы не чувствую.
А я уже ощущаю, подумал Турецкий, каждой клеткой! Но счел за лучшее промолчать, вдруг пронесет?
Не пронесло. Из остановившегося около кафе такси выпорхнула Лемехова и направилась к «Пирамиде», но, заметив Турецкого, приветственно замахала и повернула на сто восемьдесят градусов.