– Ничто не поднимает мне настроение так, как новая встреча с вами. Прошу прощения за опоздание. – Она направилась к столу, но внезапно остановилась возле огромного букета георгин, и на ее губах заиграла таинственная улыбка. Затем она сорвала белоснежно чистый бутон и задумчиво положила его на ладонь. Наконец, посмотрев на Барбару, которая подтвердила, что настал ее черед выступать, Пегги повела заседание:
– Прошло почти сорок лет... – гипнотически зазвучал ее голос, – сорок лет, ... с тех пор, как я с четырьмя сестрами образовала тайное общество, которое превратилось в наш «Союз». Недавно одна из этих сестер, Шарлотта Томас, скончалась в Бостонской больнице. Она была Шарлотта Уинтроп, когда мы встретились впервые. Простая студентка, готовящаяся стать сестрой, но полная сил, такая необычная... Активно участвовала в нашем движении больше десяти лет, и за это время сделала не меньше любой из нас для становления нашей замечательной организации.
– У нее обнаружилась неизлечимая болезнь, усугубленная пролежнем, и она выразила мне настоятельное желание умереть свободной. Она высказала это желание также своему лечащему врачу, но, как это часто бывает, тот остался глух к ее мольбам и прибег к самым радикальным методам лечения, превратив ее жизнь в сплошную агонию. – Несколько дней назад я позвонила одной, исключительной по своим достоинствам, молодой сестре нашего Союза, Кристине Билл, и попросила ее дать оценку для представления дела Шарлотты нашему региональному контрольному комитету. По многим причинам как личного, так и профессионального характера я не смогла сделать этого сама. Комитет утвердил и рекомендовал внутривенный морфин. Вследствие ряда непредвиденных и неблагоприятных обстоятельств было проведено Исключительно тщательное вскрытие трупа и обнаружен критически высокий уровень морфина в ее крови.
Сестры сидели, как пораженные, слушая Пегги, описывающую подробности расследования Докерти в твидовском амфитеатре. Рассказывая, она расхаживала взад и вперед, рассеянно теребя цветок. Ее тон оставался ровным и спокойным, а речь носила характер изложения одних лишь фактов. И только когда она заговорила о Дэвиде Шелтоне, ее слова окрасились эмоциями. Она детально остановилась на его биографии, сделав упор на трудности, с которыми он сталкивался, когда злоупотреблял алкоголем и наркотиками. На ее лице мелькнуло даже отвращение.
– Сбившийся с пути молодой человек, – категорически добавила она. – Он сделает медицине большое одолжение, если оставит ее.
Стараясь подыскать нужные слова, Пегги убыстрила шаги.