Противные девчоночьи слёзы упрямо не хотели оставаться там, где им следовало — в плотно закрытых глазах. Опасность миновала, и теперь мальчишке вроде как не было нужды храбриться. Острые плечи затряслись, а где-то в глубине сердца всколыхнулась глухая тоска. В этот самый момент крайне, постыдно сильно, захотелось к маме. Спрятать заплаканное лицо в складках её домашнего платья (голубое, в синих васильках и с простенькой вышивкой по подолу), вдохнуть родной запах (запах хлеба и вкусной стряпни), почувствовать, как тёплая ладонь привычно ложится на затылок и ерошит непослушные волосы.
Илан упрямо вскинулся, устыдившись, и встретился взглядом с Тороем. Тот стоял напротив, едва не по пояс в сене. Тёмно-синие глаза смотрели внимательно, не мигая. Мальчишка хотел было отвести взгляд, тем более что позорные солёные дорожки предательски сверкали на веснушчатых щеках, но ничего не получилось. Маг в ответ на этакую жалкую потугу мягко, утешительно улыбнулся, а потом произошло невероятное…
На мгновение Илану показалось, будто он тонет в зрачках волшебника. А потом в подступающей зеркальной черноте вдруг отразилось лицо мамы. Да, да! Словно Фрида Дижан стояла за спиной своего сына и тоже смотрела в глаза Торою. И вот показалось, будто родная тёплая ладонь легла на затылок и привычно взъерошила вихрастую макушку, прогоняя тоску и незнакомую доселе, удушающую боль. Скорбь и страдание отступили. Нет, не навсегда, на время, но всё же исчезли, забирая из сердца изматывающую муку. Мальчишка судорожно вздохнул, будто только-только очнулся от полуденного сна, и удивлённо огляделся, забыв о том, что собирался плакать.
— Ух, ты! Лето! — и Илан, который всего несколько мгновений назад стоял на пороге бурной истерики, радостно вскочил на ноги, увязнув в сене. — Лю, посмотри, здесь лето!!!
Он счастливо запрыгал, подбрасывая в воздух пучки высохшей травы.
Рядом начал выбираться из сухой травы невозмутимый Торой. Маг с высоты своего роста сурово оглядел собравшихся в стогу:
— Все целы, спрашиваю? — несколько сварливо повторил он свой вопрос.
Люция, которая только что умудрилась выпутаться из складок плаща и сесть, перевела таки глаза на волшебника. Во взгляде её была опаска — ну, как чародей опять начнёт в обмороки хлопаться и помирать? Но нет, он казался ничуть не более умирающим, чем радостно скачущий в сене Илан. Вот разве что морщины на нахмуренном лбу обозначились чётче, как это бывает у людей усталых, отягощённых невесёлыми думами.
— Да целы, целы. Не видишь что ли? — в тон магу отозвалась ведьма и выплюнула сухую травинку, неведомым образом угодившую в рот.