Брет тихо рассмеялся, откинулся на подушку и, обняв, ее, притянул к себе. Она посопротивлялась, но положила голову на его грудь. Попыталась высвободиться из его рук, но потом затихла и устало лежала рядом, прижавшись щекой к его телу и положив на него руку.
— Не так все страшно, как ты, наверное, себе представляла, — повторил он. — Помню, мама рассказывала мне, как однажды, еще до завоевания, когда она была ребенком, она сказала деревенским ребятишкам, что у норманнов есть рога и хвосты. Мой отец и другие воины, проезжавшие мимо, услышали ее слова, и кто-то передал их Вильгельму. А потом, когда я был юношей, я помню, как Вильгельм подшучивал над мамой, говоря, что почему-то пока не заметил ни у одного из нас хвоста.
Она вдруг встрепенулась и заглянула ему в глаза.
— Значит, ваша мать знала! — с упреком бросила она Брету. — Сами же сказали, и даже ваша мать еще до завоевания знала, что норманны — демоны.
Он раздраженно вздохнул и заставил ее снова положить голову к нему на грудь.
— Леди; смысл этой истории совсем в другом.
— В чем же?
Она его дразнит? Или насмехается над ним? Запустив пальцы в ее спутанные волосы, он легко повернул ее лицом к себе.
— Смысл в том, миледи, что вы будете рожать здоровеньких красивых детишек.
— Странный вы человек, милорд! — воскликнула она, гордо вздернув подбородок, и в глазах ее снова появился вызов. — Неужели вы считаете, что если мы один-единственный раз были вместе, то у нас обязательно будет ребенок?
— Кто говорит про один-единственный раз? — Брет вопросительно приподнял бровь.
Аллора с опозданием поняла, что допустила ошибку. Ее взгляд быстро скользнул вниз вдоль его нагого тела, и у нее не осталось сомнении в том, что он снова возбудился и находится в полной боевой готовности.
— Но…
— Увы! Вы усомнились в моих способностях. Теперь мне необходимо несколько раз повториться, чтобы вновь обрести уверенность в собственных силах.
— Нет, Брет! — запротестовала она, впервые назвав его по имени, и энергично замотала головой. — Нет!
— Аллора, ведь я не дурак и не какой-нибудь неопытный юнец, — тихо сказал он. — Я знаю, что ты получила наслаждение, когда я прикасался к тебе.
Она вспыхнула, но не возразила, а лишь покачала головой, глаза ее увлажнились.
— Верно. Я испытала наслаждение, — прошептала она. — Но и боль тоже, милорд!
— Понятно, — пробормотал он. — Клянусь, Аллора, на этот раз боли не будет. Я тебе обещаю.
Он уложил Аллору на спину среди пуховых подушек, взял в ладони ее лицо и поцеловал. Женское сердце неистово забилось под его рукой, когда он начал ласкать грудь, восхищенный ее полнотой, формой и твердыми, как камешки, сосками. Теперь, когда первый безумный голод был удовлетворен, он мог подождать, пока огонь желания охватит их обоих. Он не торопил ее и не просил ни о чем. Аллора сначала лежала неподвижно и лишь вздрагивала. Но вскоре погладила его плечи, слегка поцарапывая их ногтями. Обладание не только не ослабило желания Брета, но, наоборот, усилило его. Он поглаживал и целовал все ее тело, чудесные коленки, восхитительные лодыжки, подъем, округлые бедра. Обласкал поцелуями низ живота и, прикоснувшись большим пальцем к самому чувствительному местечку, ощутил влажный жар.