Максимы и моральные размышления (Ларошфуко) - страница 28

Преданность властям предержащим – лишь другая личина себялюбия.

Где конец добру, там начало злу, а где конец злу, там начало добру.

Философы порицают богатство лишь потому, что мы плохо им распоряжаемся. От нас одних зависит и приобретать, и пускать его в ход, не служа при этом пороку. Вместо того, чтобы с помощью богатства поддерживать и питать злодеяния, как с помощью дров питают пламя, мы могли бы отдать его на служение добродетелям, придав им тем самым и блеск, и привлекательность.

Крушение всех надежд человека приятно и его друзьям и недругам.

Поскольку всех счастливее в этом мире тот, кто довольствуется малым, то власть имущих и честолюбцев надо считать самыми несчастными людьми, потому что для счастья им нужно несметное множество благ.

Человек ныне не таков, каким был создан, и вот убедительнейшее доказательство этому: чем разумнее он становится, тем больше стыдится в душе сумасбродства, низости и порочности своих чувств и наклонностей.

Сентенции, обнажающие человеческое сердце, вызывают такое возмущение потому, что людям боязно предстать перед светом во всей своей наготе.

Люди, которых мы любим, почти всегда более властны над нашей душой, нежели мы сами.

Мы часто клеймим чужие недостатки, но редко, пользуясь их примером, исправляем свои.

Человек так жалок, что, посвятив себя единственной цели – удовлетворению своих страстей, беспрестанно сетует на их тиранство; не желая выносить их гнет, он вместе с тем не желает и сделать усилие, чтобы сбросить его; ненавидя страсти, не менее ненавидит и лекарства, их исцеляющие; восставая против терзаний недуга, восстает и против тягот лечения.

Когда мы радуемся или печалимся, наши чувства соразмерны не столько удачам или бедам, доставшимся нам на долю, сколько нашей способности чувствовать.

Хитрость – признак недалекого ума.

Мы расточаем похвалы только затем, чтобы извлечь потом из них выгоду.

Людские страсти – это всего лишь разные склонности людского себялюбия.

Окончательно соскучившись, мы перестаем скучать.

Люди хвалят или бранят чаще всего то, что принято хвалить или бранить.

Множество людей притязают на благочестие, но никого не привлекает смирение.

Физический труд помогает забывать о нравственных страданиях; поэтому бедняки – счастливые люди.

Истинному самобичеванию подвергает себя лишь тот, кто никого об этом не оповещает; в противном случае все облегчается тщеславием.

Смирение – это угодный богу алтарь для наших жертвоприношений.

Мудрец счастлив, довольствуясь немногим, а глупцу всего мало: вот почему почти все люди несчастны.