— Готов поспорить, что моя жена умеет плавать. Я никогда не видел, чтобы чьи-нибудь глаза так
смеялись, можно сказать, хохотали во все горло, это ужасно шумно.
Вдруг — полная боеготовность, мсье Ибрагим вытягивается по стойке «смирно»: на пороге лавки появляется Брижит Бардо.
— Добрый день, мсье, не найдется ли у вас воды?
— Разумеется, мадемуазель.
И тут происходит нечто невообразимое: мсье Ибрагим сам отправляется за бутылкой воды, достает ее с полки и приносит ей.
— Спасибо, мсье, сколько я вам должна?
— Сорок франков, мадемуазель.
Брижит аж подскакивает от удивления. Я тоже. Бутылка минералки в ту пору стоила пару франков, но никак не сорок.
— Я и не знала, что вода здесь такая редкость.
— Редкость не вода, мадемуазель, редкость — это настоящие звезды.
Он говорит это с таким очарованием, с такой неотразимой улыбкой, что Брижит Бардо слегка краснеет, кладет сорок франков и уходит.
Я все еще не могу прийти в себя.
— Да, смелости вам не занимать, мсье Ибрагим.
— А как же, малыш Момо, надо же мне как-то компенсировать все те консервы, которые ты у меня стибрил.
В тот день мы подружились.
Вообще-то теперь я мог бы красть консервы и в другом месте, но мсье Ибрагим заставил меня поклясться:
— Момо, если уж тебе необходимо воровать, приходи и воруй у меня.
Впоследствии мсье Ибрагим надавал мне кучу ценных советов, как заполучить отцовские деньги, чтобы тот при этом ни о чем не догадался: подавать подогретый в духовке вчерашний или позавчерашний хлеб; понемногу добавлять в кофе цикорий; по несколько раз заваривать чайные пакетики; разбавлять его привычное божоле вином по три франка за бутылку и, венец всему, гениальная идея, доказывающая, что мсье Ибрагим был экспертом в том, как объегорить кого угодно: подменять деревенский паштет собачьими консервами.
Благодаря вмешательству мсье Ибрагима в мире взрослых возникла трещина: он перестал быть той сплошной стеной, о которую я разбивал себе лоб, сквозь образовавшуюся щель мне была протянута рука.
У меня скопилось двести франков, теперь я мог снова доказать себе, что я мужчина.
На Райской улице я сразу направился к козырьку, под которым стояла новая хозяйка моего медвежонка. Я нес ей подаренную мне раковину, настоящую, из моря, из всамделишного моря.
Девушка улыбнулась мне.
В этот момент с аллеи вынырнул какой-то мужчина, припустивший бегом, как крыса, за ним неслась проститутка, вопившая:
— Держи вора! Сумку отдай! Держи вора!
Не мешкая ни секунды, я выставил ногу. Вор растянулся в нескольких метрах от нас. Я взгромоздился на него.
Вор взглянул на меня; увидев, что это всего лишь мальчишка, он улыбнулся, готовясь влепить мне затрещину, но поскольку вопившая что есть мочи девица уже нарисовалась поблизости, он вскочил и был таков. К счастью, вопли проститутки помогли избежать стычки.