– Ваше благородие, что вы делаете! Это же наш спаситель …
Я останавливаю солдата. Еврейка причитает:
– Это же наш дворник… Он же наш единственный защитник…
Pаssаgе… [1]
* * *
Этот дом выходил на очень большую площадь. В окна я увидел, что там собралась толпа – не менее тысячи человек. Я сошел вниз и занял выжидательную позицию.
Площадь была так велика, что эта большая толпа занимала только кусочек ее. Они стояли поодаль и, видимо, интересовались нами. Но не проявляли никаких враждебных действий или поползновений грабить. Стоят. Тем не менее я решил их «разогнать»: пока я здесь, они – ничего, как только уйду – бросятся на дома. Иначе – для чего им тут стоять.
Я развернул взвод фронтом и пошел на них. В эту минуту я вдруг почувствовал, что мои люди совершенно в моей власти. Мне вовсе не нужно было вспоминать «уставные команды», они понимали каждое указание руки.
Когда это случилось, – ни они, ни я не заметили, но они вдруг сделались «продолжением моих пальцев», что ли. Это незнакомое до сих пор ощущение наполняло меня какой-то бодростью.
Подходя к толпе, я на ходу приказал им «разойтись». Они не шевельнулись.
– На руку…
Взвод взял штыки наперевес. Толпа побежала.
Побежала с криком, визгом и смехом. Среди них было много женщин – хохлушек и мещанок предместья.
Они оборачивались на бегу и смеялись нам в лицо.
– Господин офицер, зачем вы нас гоните?! Мы ведь – за вас.
– Мы – за вас, ваше благородие. Ей-богу, за вас!..
Я посмотрел на своих солдат. Они делали страшные лица и шли с винтовками наперевес, но дело было ясно.
Эта толпа – «за нас», а мы – «за них»…
* * *
Я провозился здесь довольно долго. Только я их разгоню – как через несколько минут они соберутся у того края пустыря. В конце концов это обращалось в какую-то игру. Им положительно нравились эти маневры горсточки солдат, покорных каждому моему движению. При нашем приближении поднимался хохот, визг, заигрывание с солдатами и аффектированное бегство. Ясно, что они нас нисколько не боятся. чтобы внушить им, что с ними не шутят, надо было бы побить их или выпалить…
Но это невозможно. За что?. Они ничего не делали. Никаких поползновений к грабежу. Наоборот, демонстративное подчинение моему приказанию «разойтись». Правда, разбегаются, чтобы собраться опять…
Запыхавшись, я наконец понял, что гоняться за ними глупо. Надо занять выжидательную позицию.
* * *
Мы стоим около какого-то дома. Я рассматриваю эту толпу. Кроме женщин, которых, должно быть, половина, тут самые разнообразные элементы: русское население предместья и крестьяне пригородных деревень. Рабочие, лавочники-бакалейщики, мастеровые, мелкие чиновники, кондуктора трамваев, железнодорожники, дворники, хохлы разного рода – все, что угодно.