– И у вас нет никаких предположений на этот счет?
– Ни малейших.
– Вы можете дать мне честное слово?
– Даю вам, доктор, честное комсомольское слово, что мне ничего не известно о том, как я попал в ваш лес, и что у меня нет на этот счет никаких разумных предположений. И тем не менее вашей версии о полете я поверить не могу. Это самое нелепое из всего, что тут можно допустить.
Коринта не обиделся. Он понимал, что и в Кожине сейчас говорит обыкновенный здравый смысл, одолеть который не так-то просто. Поэтому он настойчиво продолжал твердить свое:
– К сожалению, пан Кожин, здесь вообще ничего больше нельзя допустить. Разве что ангела-хранителя. Но это, пожалуй, ни вам, ни мне не к лицу: Остается версия о свободном полете. Единственная логически обоснованная версия, которую придется принять, какой бы нелепой она на первый взгляд ни казалась. Главная загадка этой версии заключается в той неведомой силе, которая превратила ваше падение в полет. Мы должны проникнуть в эту тайну, должны узнать, что это за сила и как она действует. Это наш с вами долг, пан Кожин. Долг перед наукой, перед человечеством.
Последние слова Коринта произнес с необычайным волнением и даже торжественно.
Кожин растерянно спросил:
– Но: как это сделать?
– Прежде всего вы должны отбросить ложный стыд и рассказать мне откровенно все, что вы пережили и перечувствовали с того момента, когда покинули самолет, вплоть до того, когда ударились о крону сосны и потеряли сознание. Вам понятно, о чем я вас прошу?
– Понятно: Это не так уж трудно. Я и сам решил рассказать вам все без утайки.
И Кожин подробно рассказал доктору о том счастливом мгновении, которое ему довелось пережить в детстве, и о том удивительном состоянии, которое он сумел в себе вызвать благодаря этому воспоминанию, находясь на волосок от смерти.
Коринта слушал Кожина с жадным вниманием и, когда тот кончил, взволнованно произнес:
– Как жаль, что вы летели в кромешной тьме!… Но ничего, теперь мы знаем, что нам нужно искать!
– Искать? Что ж тут можно искать, доктор?
– Ну, уж конечно, не бесшумный снаряд! Этим пусть занимается обер-лейтенант Крафт. А мы с вами будем:
Он не договорил. Во дворе вдруг яростно залаяла собака, заставив собеседников вздрогнуть и насторожиться.
– Неужели опять немцы? – шепотом спросил Кожин, доставая из-под подушки пистолет.
Коринта заглянул в слуховое окно:
– Никого не видно:
На лестнице послышались быстрые шаги. На чердак поднялась Ивета.
– Кто там пришел? Немцы? – почти одновременно спросили мужчины.
– Нет, не немцы. К Влаху пришел какой-то горбатый пастушок. Может, – нищий, может, корову потерял. Влах с ним во дворе говорит. Слышите, как Тарзан надрывается!…