Высокая и стройная, она сидела у стойки, широко расставив худые локти. Подобно всем жителям Сенша, она была одета в свободный холщовый хитон. Ее волосы, черные и прямые, как у всех вокруг, были стянуты сеткой на уровне плеч, черты лица были мелкие и острые. Ее внимание привлекало все, что происходило вокруг: бронзовый механизм, пролетающий в пыльном воздухе над навесом, продавец гранатового сока, созывающий желающих утолить жажду, стайка смешливых женщин, прошмыгнувшая мимо, тележка со спелыми грушами. Впрочем, всякий раз сосредоточенность ее длилась лишь короткое мгновение. Она держала чашку с чаем обеими руками, неуверенно отпивая по глоточку, целую минуту держала во рту каждый глоток и осторожно сплевывала чаинки в медное блюдечко.
Нарьян чувствовал: лучше хранить молчание и позволить ей заговорить первой. Ее присутствие нарушило его душевный покой: у него были свои правила обихода и свои привычки, и новая ответственность вызывала страх. Он не сомневался, что Дрин наблюдает за ним с помощью какого-нибудь из маленьких аппаратов, снующих над залитой солнцем, белой, как соль, площадью. Впрочем, в наблюдении не было необходимости: встретившись с этой женщиной, он уже не мог уйти. Наконец хозяин кофейни, подлив ей еще чаю, тихо сказал Ангелице:
– Перед тобой наш архивариус. Женщина вздрогнула, расплескав чай.
– Я не вернусь! — воскликнула она. — Я больше не хочу служить им.
– Здесь нет слова «принуждение», — ответил Нарьян, чувствуя, что обязан ее успокоить. — Это самое главное. Меня зовут Нарьян, и я имею честь, как сказал уважаемый хозяин, быть архивариусом Сенша.
Женщина облегченно улыбнулась и сообщила, что ее зовут Ангелица. Правда, настоящее имя можно перевести как «Обезьяна», но она не желает его вспоминать.
– Вы не такой, как другие, — сказала она, словно это только что бросилось ей в глаза. — Я видела подобных вам в портовом городе. По реке меня вез лодочник, ну точно как вы, — но только до границы гражданской войны. Потом появились города, в каждом из которых живет одна раса, не похожая на других.
– Верно, от нашего города до других далеко, — согласился Нарьян.
До его слуха донеслась барабанная дробь: приближалась процессия. Была середина дня, солнце остановилось в зените, словно раздумывая, что же делать дальше.
Женщина тоже услыхала барабаны и встревожено вытянула шею. Процессия показалась из-за деревьев на противоположной стороне площади. Ежедневно в один и тот же час «посвященные» появлялись в этой части города. Предводителем был мужчина с голым торсом, лупивший в барабан с золотой бахромой. Барабанный рокот сотрясал всю плошадь. Позади то семенили, то подпрыгивали два-три десятка нагих женщин и мужчин. Волосы у всех были длинные, грязные, ногти желтые и заскорузлые, больше похожие на копыта.