Под ноги стала попадаться кирпичная крошка и битое стекло. До сих пор мы шли босиком, теперь пришлось обуваться. Прежде, чем надеть кроссовки, мы сели на мостки для полосканья белья, побултыхали ногами. Помахали ими в воздухе, чтобы обсушить. Когда вышли на берег, оказалось, что Ивка все еще сидит на мостках. На дальнем их краю. Согнулся. На спине его сияли солнышки и луны. Однако согнута спина была как-то невесело.
Я подошел. Настя за мной.
Ивка тихо болтал в воде ногами.
Настя сказала осторожно:
– Ивушка зеленая… ты чего над водой склоненная?
Он оглянулся, грустный такой. Мне показалось даже, что ресницы мокрые.
– Ивка, ты чего?
Другой бы набычился: «Ничего. Так просто…» А он сказал печально и честно:
– Вот… Мама и Соня сейчас как раз от города отъехали.
Я присел рядом.
– Ивка, они же ненадолго. Всего на две недели…
– Да… – Он рывком встал. Натянул кроссовки прямо на мокрые ступни. – Пошли…
У нашего дома, когда уже Вячик убежал в свой подъезд, Ивка вдруг взглянул на меня озабоченно:
– Алик… Я когда увидел те часы на сосне, сразу подумал про Геннадия Марковича. Надо навестить его и Арунаса. А?
– Завтра утром, – решил я.
Но все получилось иначе.
Лифт опять не работал. Мы с Ивкой пустились вверх без остановки. И на девятом этаже гордо взглянули друг на друга – как альпинисты, взявшие штурмом вершину.
Я открыл дверь своим ключом. Было тихо. Бабушка куда-то ушла.
– Как же она подыматься-то будет? – забеспокоился Ивка.
– Может быть, она спит?
Тишина стояла в квартире. Знакомая, привычная, с еле слышным звоном в кухонном кране и урчанием старенького холодильника, который раньше жил у нас в саду. И… даже чересчур привычная. Словно в нее вплелось что-то давнее и родное…
Да! В бабушкиной комнате раздавалось знакомое «тик-так».
Я забыл об осторожности, всем телом открыл дверь.
Часы стояли слева от окна. Там же, где и раньше. Ровно ходил медный маятник. На нем качался ослепительный солнечный зайчик.
Ивка тоже сразу увидел часы.
– Вот это да…
– Ивка, я сейчас упаду.
Конечно, я не упал. Только отчаянно потряс головой, чтобы таким образом упорядочить пляшущие мысли и догадки. Но он заплясали еще сильнее.
В этом момент вошла бабушка.
– Ба-а! Откуда они?!
– Ума не приложу… – Лицо у бабушки было такое… ну, скажем, будто она встретила кого-то из давно умерших знакомых – живого и здорового. – Я ходила на почту, насчет пенсии. Вернулась, пешком забралась на эту высотищу, еле отдышалась, зашла к Надежде Петровне за ключом… Я его оставляла, потому что не знала, есть ли ключ у вас… А Надежда Петровна говорит: