Кэт заговорила с Урсом. Он рычал, рвал проволоку, а она уговаривала его, называла ласковыми именами, словно перед ней был беспомощный щенок — большепалый, с шелковистой шерстью, еще не научившийся лаять. На языке зеленая травинка…
Урс, конечно, не понимал, о чем говорит Кэт, — собака, с которой никто никогда не разговоривал, не понимает слов. Но он чувствовал в голосе длинноногой девчонки то, чего ему недоставало. Он понимал не слова, а голос. Голос у Кэт как у мальчишки: густой, хриплый.
Но ее голос понравился Урсу, пришелся ему по душе. Он даже наклонил голову набок — это первый признак, что собака слушает, участвует в разговоре.
Когда склад был открыт, Урса сажали на цепь. Но после закрытия он становился полным хозяином склада. Я думаю, что если бы Кэт вздумалось взять пару поленьев, Урс ничего бы не сделал. Но Кэт не интересовалась дровами. Она интересовалась Урсом: сквозь шерстяные сосульки разглядела, что у него гноятся глаза.
Злобный пес стал поджидать Кэт у колючей проволоки. Когда она приходила, Урс неловко махал хвостом, ему это было непривычно.
Она, конечно, приносила ему кое-что, но для такого здорового пса кусок колбасы с хлебом — ровным счетом ничего. Он ждал ее не изза колбасы.
Кэт подолгу стояла на морозе перед дровяным складом, а Урс сидел на снегу и смотрел на нее сквозь шерстяные сосульки. И вместо клыков выпускал кончик языка. От штабелей дров пахло лесной прелью, а вслед за этим запахом тянулись другие запахи леса — запах смолы, запах грибов, меда. Кэт забывала про окоченевшие ноги, она дышала запахами леса, и Урс тоже дышал ими. И она видела на языке Урса зеленую травинку.
Потом Кэт протянула ему руку. Он зарычал по привычке и тут же поджал хвост — от стыда. Кэт не отдернула руку. Она была или очень смелой, или очень доверяла Урсу. Она запустила руку в его грязную нечесаную шерсть. И он зажмурил глаза от счастья.
В один из воскресных дней, когда склад был закрыт, Кэт подлезла под колючую проволоку и двинулась навстречу Урсу. И люди, идущие мимо, заволновались, закричали от страха за глупую тонконогую девчонку, которая оказалась лицом к лицу со страшным Урсом.
Но она-то знала, что он добряк. И он не разорвал ее на части, а терся кудлатой мордой о ее ногу.
Кэт усадила огромного пса и стала расчесывать его гребнем. Она рвала гребень изо всех сил — попробуй расчеши такого! — но Урс не рычал, не огрызался. Терпел. Ему даже было приятно, и он с благодарностью поглядывал на девочку.
Люди ничего не понимали. Одни говорили: «Надо сбегать за ружьем». Другие говорили: «Надо сбегать за теткой».