— Пошли, мадемуазель, — сказала она. — С нами вам не должно быть страшно.
Выйдя из дома, я увидела, что женщины вооружились чем попало. Они стояли шеренгой, одна держала топор, другие — большие палки, дубины. Кто-то сунул мне в руки тяжелый предмет, который я, занервничав, все же взяла.
— Это... для защиты от собак? — спросила недоверчиво.
— Да. От собак. Смелее! Я буду рядом с вами, — сказала огромная женщина. — И у меня это есть.
Я увидела, что она тоже держит топор — тяжелый обоюдоострый колун для колки дров.
Первые уже пошли вперед по дороге.
— Спешить надо, — сказала моя защитница, — нельзя отставать, мадемуазель.
— Держитесь вместе, — крикнул кто-то, — и больше не разговаривать!
Мы шли, шлепая по огромным грязным лужам, оставшимся от недавнего ливня. Мокрые листья деревьев задевали лица, но я больше ничего не боялась. Было так приятно чувствовать себя в окружении дружески настроенных ко мне женщин.
Мы достигли кладбища и прошли по нему, даже не взглянув на мавзолей. Впереди показался огонек — в окне «Молота ведьмы».
Чей-то голос впереди позвал меня тихо.
— Отсвет в вашей комнате, мадемуазель. Вы оставили его, когда Саша вас позвал, — сказала мне Марица.
Я содрогнулась.
Мои израненные ноги ныли от боли, но я не обращала внимания на боль. Смутное возбуждение овладевало мной. Мы ускорили шаги, я слышала тяжелое дыхание женщин — и тех, что были рядом, и тех, кто шел впереди и сзади. Вскоре я поняла, что и сама дышу так же громко, возбужденно.
Огонек приближался. Мы дошли до больших деревьев, потом вышли из-за них на открытое место, впереди показалась стена.
От сильного ветра с моря хлопали юбки женщин, разлетались мои спутанные волосы.
— Лара сердится, — произнес кто-то по-английски.
Моя соседка рассмеялась. Смех ее нельзя было назвать приятным. Потом прошипела:
— Пусть старая шлюха воет. Она ничего не сможет сделать...
— Тише! — оборвали ее. Чья-то рука дотронулась до моего плеча, я остановилась. Мы стояли в тени высокой стены.
— Как же мы пройдем через ворота? — поинтересовалась я.
— Они не заперты. На ночь запираются только внешние ворота, но не эти, отделяющие поместье от наших деревень.
Женщины, шедшие впереди, начали осторожно открывать ворота.
Раздался собачий лай.
— Там восемь псов! — сказал кто-то отчетливо. — Встаньте по обеим сторонам, дайте им проход.
Женщины встали по обеим сторонам образовавшегося прохода. Моя соседка взяла меня за руку.
— Будь около меня.
— Они бегут сюда! — крикнула Марица.
Я сжала палку и подняла ее, задохнувшись от возбуждения и азарта, готовая обрушить удар на головы атакующих собак, хотя замирала от страха. И тут услышала приближение собак. Они бежали по гравию по направлению к нам — натренированные атаковать, а может быть, и убивать, если нужно.