На лице Девита отразилось разочарование, смешанное с чувством облегчения и легким раздражением.
— Вам надо было записаться ко мне на прием, — сердито сказал он.
Но доброта взяла в нем верх. И потом я ведь был для него не совсем посторонний, как и он для меня.
— Дежурство мое уже кончилось, — промолвил он. — Ну да ладно. Садитесь и рассказывайте, что с вами.
Мы встречались с ним всего один раз — тогда. И сейчас, увидев его, я подумал, что либо мое первое впечатление было неверно, либо-он за это время постарел и сильно сдал. Он был почти совсем лысый, щеки у него обвисли, и на шее образовались жирные складки. Глаза его-смотрели напряженно и как-то растерянно — такой взгляд мне приходилось наблюдать у людей, рассчитывавших на спокойное, счастливое, безбедное существование, но потерпевших неудачу и отказавшихся от борьбы. Я бы не удивился, если бы узнал, что Девит не в состоянии и часа пробыть в одиночестве и все вечера проводит в клубе.
Свою доброту он прикрывал брюзжанием. Он был гораздо ворчливее и издерганнее, чем я предполагал. Но чувствовалось, что по натуре это добряк. При этом он был человек деловой, знающий и, как я обнаружил, досказав ему до конца историю своей болезни, язвительный.
— Так сколько, по-вашему, болезней гнездится в вашем организме? — спросил Том Девит.
Я улыбнулся. Такого едкого вопроса я не ожидал.
— Вы, конечно, считаете, что у вас туберкулез. Весьма романтическая болезнь для молодого человека, не так ли?
Прослушав мои легкие, он сказал:
— Ровнехонько ничего! Для верности сделаем снимок, но я буду удивлен, если что-нибудь обнаружится.
Он стал обследовать меня дальше: прослушал сердце, взял на анализ кровь — словом, проделал все необходимые процедуры, после чего направил меня к рентгенологу, чтобы мне сделали снимок легких. Когда я вернулся, Девит угостил меня сигаретой и помолчал, как бы подыскивая слова.
— Ну, старина, — начал он, — не думаю, чтоб у вас было какое-то органическое расстройство. В сердце, правда, прослушивается легкий митральный шумок… — Он объяснил мне, что это значит, добавив, что такой же шумок прослушивается и у него, в силу чего ему приходится платить по страховому полису несколько больше обычного. — Но беспокоиться из-за этого нечего. Ну и потом у вас небольшое малокровие. Вот и все, что я сумел обнаружить. Если рентген покажет что-либо другое, я буду очень невысокого мнения о себе. Так что общая картина, как вы сами понимаете, не так уж плоха.
Я почувствовал огромное облегчение.
— Но это вовсе не значит, что организм у вас не расшатан, — продолжал Том Девит. — Вы, конечно, крайне переутомлены. Думаю, мне следует сказать вам, что ваше переутомление носит опасный характер. — Он посмотрел на меня просто и открыто. — У вас, очевидно, немало всяких волнений и забот?