Поляков пожал плечами и сказал себе, что думает не о том.
Он никак не мог решиться рассказать Храмову о звонке тети Паши. Не мог решиться – и выдать Коноплева!
«Что-то не то, не то!» Попросив соседку еще посидеть в приемном покое и никому не говорить о Коноплеве («В интересах дела!» – пробормотал он с таинственным выражением, многозначительно воздев указательный палец), Поляков решил подождать еще два дня. В случае чего он всегда мог бы сказать, что проверял Коноплева по своим собственным агентурным каналам.
По сути, так оно и было…
Однако случилось нечто, что продлило тайм-аут, взятый себе Поляковым.
Прибыл связной из Варшавы!
* * *
Чуть только «полуостров» отчалил и снова превратился в «плавающий остров», ударило огнем, но не с неба, а с берега.
– Минометы! – раздался чей-то крик. – Фашисты прорвались к Волге!
И раздался взрыв – очередной снаряд угодил в машинное отделение.
– Котлы могут взорваться! – крикнул капитан. – Спустить пар!
Но исполнять приказание было некому: механик и его помощник лежали замертво.
«Александр Бородин» замедлил ход и сбился с курса. Теперь он весь был во власти волн, взбаламученных взрывами, и мотался туда-сюда по течению. Обстрел продолжался. Снаряды рвались на палубе, и каждый такой разрыв сеял разрушения, уносил жизни и тех, кто был на палубах, и тех, кто скрывался в каютах и трюмах: ведь орудия били по всей надводной части судна. Только в каютах, которые находились по левому борту, не прибавилось жертв обстрела. Сначала сестры пытались перетаскивать туда раненых, но потом, после того как рядом с убитыми бойцами на палубе остались лежать убитые девушки, майор Метелица отдала приказ никому не высовываться на палубу, пока не прекратится обстрел или судно не уйдет подальше от орудий.
Но пароход почти потерял управление…
Ольга забилась в какой-то уголок, скорчилась, зажала руками уши. Она была почти в бессознательном состоянии от страха и отвратительного чувства бессилия. Смерти, которая навалилась на них со всех сторон, невозможно было сопротивляться. И ждать ее тоже было невыносимо!
«Уж скорей бы! – тупо думала она, когда очередной разрыв сотрясал пароход и обшивка скрипела, словно вот-вот готова была разверзнуться перед натиском воды. – Скорей бы уж что-нибудь… какая-нибудь определенность…»
Зловеще потянуло дымом – от зажигательных снарядов загорелось машинное отделение. Огонь медленно, но верно перебирался на палубу.
«Или сгорим, или потонем!» Эта мысль мучила каждого. Но вслух никто ничего не говорил, словно все боялись накликать беду.