– Вы что, дураком меня считаете? – устало спросил Норман. Он пригубил стакан. Стрелки медленно ползли по циферблату часов.
Пять минут.
Десять.
Пятнадцать.
Принц уселся в кресло, положив ногу на ногу так, чтобы не помять безупречную складку на брюках. В одной руке он держал стакан, в другой – дымящуюся сигарету в длинном мундштуке.
Мариус расхаживал по комнате, словно лев в клетке, и время от времени бросал на Нормана взгляды, полные ненависти и подозрения, порывался что-то сказать, но каждый раз брал себя в руки и возобновлял метания по комнате. Наконец принц остановил его вялым движением руки, державшей мундштук:
– Мой дорогой Мариус, ваше беспокойство тревожит меня. Бога ради, держите себя в руках.
– Но Ваше Высочество...
– Мариус, вы повторяетесь. Повторение – утомительно.
Мариус сел.
Принц деликатно подавил зевоту.
Лежащий на полу Гардинг застонал и словно очнулся от глубокого сна. Норман наклонился и помог ему сесть. Молодой человек медленно открыл глаза, ошарашенно потирая ушибленную челюсть. Он никогда не узнает, как Святой не любил наносить этот удар.
Норман коротко посвятил его в положение дел и дал возможность хорошо разглядеть пистолет.
– А где остальные? – невнятно спросил Гардинг.
– Уехали, – ответил Норман и обратился к принцу: – А какое место в этой ситуации занимает капитан Гардинг?
– Если не позволит своему чувству долга взять верх над благоразумием, он нас больше не интересует.
Гардинг, шатаясь, поднялся на ноги.
– Но я в вас чертовски заинтересован! – возразил он и повернулся к Норману с изумлением и отчаянной мольбой. – Кент, вы – англичанин, вы же не позволите этим швабам...[10]
– Через семь минут увидим, – спокойно ответил тот.
Под дулом пистолета Гардинг дрогнул. Он ругался, бессильно проклиная все, чуть не плакал.
– Вы глупец! Глупец! Будьте вы прокляты!.. Неужели в вас нет ни капли порядочности? Неужели вы не понимаете...
Норман не шевелился, лицо его сильно побледнело. Эти несколько минут были самыми тяжелыми в его жизни. Нога ужасно болела. А Гардинг сыпал проклятьями, насмешками, умолял, доказывал, просил, льстил, чуть, ли не становился на колени.
Еще пять минут.
Четыре... три... две.
Одна минута.
Принц посмотрел на золотые наручные часы и тонкими пальцами извлек окурок сигареты из мундштука.
– Уже пора, – вежливо сказал он.
– Ради Бога! – застонал Гардинг. – Подумайте, Кент! Подумайте вы, червяк! Ты жалкий... Презренный... пресмыкающийся... трус! Дай мне пистолет, и мы поборемся...
– Бороться нет нужды, – признался Норман Кент и опустил руку в карман. На мгновение ему показалось, что Гардинг попытается вырвать у него пистолет и вцепиться в глотку. Он достал помятые бумажки. Принц и Мариус поднялись со своих мест. Принц с обычной непринужденной и неторопливой элегантностью. Мариус словно спущенный с цепи зверь.