В несколько сильных гребков он добрался до края бассейна и ухватился за бортик:
— Не трынди, Вадька! Не может быть... Что? Н-да... Все, я вылетаю. В-вылетаю, сказал, все...
И выронил телефон. Тот серебристой рыбкой скользнул на дно, да там и остался, безжизненный.
* * *
День начался как обычно. С утра у входа в «Империю» выстроилась очередь; ровно в десять окошки касс открылись, впуская льющиеся потоком деньги. Зрители (среди которых по случаю субботы много было иногородних, приехавших на один только день ради «зверского» развлечения) ринулись к вольерам и клеткам, где начиналась привычная работа: соревнования и ссоры, выяснения отношений, интриги, драки и прочая.
За одним только исключением: крокодилы в этот день из воды не вылезли. Лежали, где им полагается, и не обращали на публику внимания.
— Что за фигня! — возмущались зрители. — За что бабки плочены?
Бегемотихи, располагавшиеся по соседству с крокодилами, приостановили обычный в это время бой в грязи. Выбрались из ямы и улеглись вдали от барьера хвостами к посетителям.
Слон Рави вдруг нервно затрубил. Звук был по-настоящему дикий, заслышав его, зрители радостно напугались и приготовились к продолжению спектакля — но слон убрался в дальний угол вольера и встал, низко опустив голову.
В другом углу слоновника так же безучастно застыли Шаши и Звездочка.
В администрацию «Империи» поступили первые жалобы.
— Мы с сыном приехали из Ахтюпинска специально ради вашего зверинца, — кричала в окошечко какая-то разъяренная дама. — Мы заплатили! Это надувательство — так обманывать людей!
Среди толпы волшебным образом возникли журналисты.
Вызвали Войкова, сорвав его, недовольного, с презентации какого-то глянцевого журнала. Войков моментально оценил ситуацию и кинулся искать Рачевского и Федорова (у первого в тот день был выходной, второй отдыхал за границей). «Империю» спешно очистили от посетителей, причем пришлось вызывать спецнаряд милиции: некоторые зрители не хотели подобру уходить.
В полдень в «Империи» никого не было, кроме зоопарковских служащих и сотрудников «Звер-тиви». Остаток рабочего дня они провели в кабинетах, аппаратных и курилках, вполголоса спрашивая друг у друга: «Ну?»
А не лишимся ли мы работы, читалось во многих взглядах. Зная мнительность Войкова, вслух говорили только о рыбалке, бабах и прочих нейтральных вещах.
Максим Марков бродил по опустевшему зоопарку. Заглядывал в клетки и вольеры; всюду царила сонная апатия. Иногда взметывались хвосты, отгоняя мух. Только Ротбард — Максим был в этом уверен — пошевелился в бассейне именно потому, что Марков подошел к ограде. И опять уставился оператору в глаза, но Макс не стал играть с ним в гляделки — ушел подобру-поздорову...