Интернетные издания разнесли новость. Бумажные подхватили. В нескольких вечерних телепрограммах появился сюжет: «Дрессированные животные, составляющие гордость „Империи зверей“, объявили забастовку».
Федоров прилетел ночью.
Рано утром Максиму позвонили из бухгалтерии и сказали, что он в отпуске — в законном оплачиваемом отпуске, на неделю.
— Неужели это все? — сама себе не веря, спрашивала радостная Игрейна. — Войковской «Империи» конец?
Макс молчал. Не хотел ее разочаровывать.
* * *
В первый день отпуска Макс с Игрейной устроили пикник, наелись шашлыков и даже немножко позагорали.
На второй день они капитально прибрались в квартире.
На третий день сходили в кино; потом Игрейне надо было в библиотеку, и Макс, оставшись один, слегка приуныл. Хорошенько размялся с гантелями, принял душ, пощелкал пультом телевизора; потом встал, оделся и, сам того не желая, нога за ногу, поплелся к зоопарку.
На проходной его вежливо завернули. Вы ведь в отпуске, молодой человек? Вот и идите себе, отдыхайте.
Максим обошел вокруг ограды, пытаясь зачем-то высмотреть в заборе дырочку, но тщетно — проще было бы просунуть палец сквозь цельнобетонную стену. Более того — не один он был такой умный, вокруг стаями бродили зеваки, и милицейский патруль (да-да, здесь был и патруль в камуфляже!) время от времени вежливо просил убраться с газонов и по возможности не толпиться.
Макс вернулся домой и позвонил режиссеру Сычу. Тот, судя по голосу, был слегка пьян и очень не в духе; ни о каких делах говорить не стал категорически. Отпуск — это святое.
Макс почувствовал себя скверно.
Не то чтобы он скучал по Одетте, Одилии, Яшке и особенно Ротбарду — но что-то такое возилось в душе, неоднородно-серое, ворсистое и жесткое, какое-то ощущение не просто беды — вины, как будто он, Макс, сотворил какую-то гадость, сам того не подозревая.
Или вот-вот сотворит.
* * *
— Тебе звонили с работы, — сказала Игрейна на следующий день, когда Макс переступил порог с четвертушкой хлеба в полосатом кульке. — Сказали, чтобы завтра выходил на первую смену.
Лицо ее, молочно-белое, почти светилось в полумраке прихожей.
— А что еще сказали? — Макс механически откусил черную душистую горбушку.
— Ничего. «Звер-тиви» возобновляет работу в прежнем объеме, — Игрейна криво улыбнулась.
Макс жевал.
* * *
Случилось небольшое братание. Сотрудники, не видевшие друг друга пять или шесть дней, встречались, как войска союзников на Эльбе. Воздух звенел от хлопков по плечам и по спинам; вслух опять же ничего не говорили, и только выйдя на открытое пространство между вольерами, Витя Смирнов, звукооператор пробормотал сквозь зубы: