– Боги предупреждают нас! – ответила Ингвильда. Ее страх перед гневом богов был сильнее робости перед отцом. – Если мы не поймем, что сейчас судьба сильнее нас, и сами полезем грудью на копье – выйдет еще хуже, чем могло бы. Мы должны быть благодарны и за такое предсказание.
– От моей матери я получал предсказания получше! – так же досадливо отозвался хёвдинг и пошел прочь.
Асольв посмотрел на Ингвильду и развел руками. Ее нельзя было винить в обещанных богами неудачах, но ей самой было неуютно. Казалось, окажись на ее месте бабушка Сигнехильда, предсказания были бы благоприятнее. Но что тут можно поделать? Бабушкины руны, как и следовало, были положены с нею на погребальный костер, а у ее внучки был свой дар и была своя удача, совсем иная.
– Раз уж мы просили совета у Тюленя, так придется его принять! – сказал Асольв, глядя в спину уходящего отца. – А не то он разгневается.
Фрейвид не обернулся. Он уже заподозрил, в чем причина неудачных предсказаний. Всем известно, что Хёрдис хорошо ладила с духом побережья. Должно быть, тот взял ее под свою защиту. Попробуй теперь обидеть ее – и море смоет Прибрежный Дом. Ведь именно этим она грозила в тот вечер, когда ее схватили?
Пламя взвилось высоко, с гулом и треском, словно захлопнулись огромные ворота. Искры разлетались за десять шагов от высокого кострища, огонь бушевал, свирепый и жадный, и его яростные отблески дрожали в глазах Торбранда конунга. Изредка под порывами морского ветра в бушующем кусте пламени проступали черные очертания погребальной ладьи со светящимися огненным светом щелями и отверстиями для весел, но это уже были останки не существовавшего более. Давно сгорел шатер из цветной шерсти, воздвигнутый на корме ладьи, исчезли весла, предназначенные плыть по огненному морю, и само пламя расцвело пышным парусом на мачте.
– Хорошо горит, – почти неслышно обронил кто-то позади конунга. Похоже, это был Кари ярл.
Торбранд конунг не обернулся. Губы его были плотно сжаты, взгляд светлых глаз застыл, и даже пламя погребального костра, отражаясь в его глазах, не могло растопить этого льда. Лицо конунга было неподвижно, и только эта неестественная неподвижность позволяла понять, как много он потерял. Огненные ворота иного мира закрылись за кюной Бломменатт и обоими сыновьями, Тормундом и Торгейром. Всего несколько дней назад Торбранд конунг имел семью и верил, что род его прочно держит кремневый молот, знак власти конунгов Фьялленланда. И вот он остался один. «Гнилая смерть» за несколько дней сделала его одиноким.