– Да у нас не то что Рушавка, а и Роса подрастет, пока этот леший жениться надумает, – продолжала она. – Лютава, хоть ты скажи! Ждать нам его или не ждать?
– Думаю, не стоит, – обронила Лютава.
– А он что – нашел себе невесту? – приставала Милема.
– Может, и нашел. А может, и нет, – уклончиво ответила Лютава.
Несмотря на давнюю дружбу с Немигиными дочерями, она не хотела рассказывать, насколько сильно возможная женитьба Лютомера зависит от ее собственного замужества, срок которого она и сама очень хотела бы знать!
– Да ну его! – Милема махнула рукой. – И правда, так можно всю жизнь попусту прождать. Или других женихов нет? Если дома нет, вон, у нас посмотри!
Она обвела рукой беседу, Далянка подняла глаза и встретила взгляд старосты Мысляты. И он улыбнулся ей, точно все это время ждал, чтобы она на него посмотрела.
А в беседе вокруг них кипело веселье, уже играли рожки и гудки, старые бабки пели надтреснутыми, но развеселыми голосами, почти с тем же задором, что и тридцать лет назад.
Березничек кудреватый!
А кто у нас неженатый! —
звенела удалая предсвадебная песня, бородатые старики и морщинистые старухи подмигивали друг другу, вспоминая юность, а Благотина мать выплясывала в кругу у очага, не жалея старых костей. И так весело было смотреть на нее, словно тут, в этой задымленной и душной братчине, пляшет древняя, но неутомимая богиня Макошь, празднуя обновление вечно юного человеческого рода.
Хазарских гостей, разумеется, на родинные трапезы не приглашали, поэтому им особенно хотелось поскорее ехать дальше. Но прежде чем пускаться в путь, предстояло одолеть верст семь волока через лес, до русла Неручи, впадавшей в Болву. За эти дни боярин приготовил катки и волокуши, чтобы перевезти ладьи и товар, но, пока не кончатся праздники, сопровождать хазар никто не соглашался.
Перед отъездом Лютомер предложил снова устроить охоту. И бойники, и хазары нуждались в пополнении съестных припасов.
– Гораздо умнее вам потратить здесь еще пару дней на охоту, чем ехать на Неручь и там охотиться без разрешения тамошних князей, – сказал им Лютомер, усмехаясь. – Вы уже возле Ратиславля поохотились… на свиней. Смотри, совсем без дружины останетесь.
– Ты совершенно прав, варга Лютомер. – Арсаман почтительно поклонился, выслушав перевод. – Мы должны соблюдать всяческую осторожность в этой чужой земле, обычаи и люди которой так настроены против несведущих чужаков.
Хазары держались с детьми Семилады с безупречным самообладанием и неизменной вежливостью, но Лютомер ясно видел, что и сам купец, и тем более его племянник в душе кипят от злобы, вспоминая то давнее происшествие. С Лютавой Арсаман был по-прежнему приветлив и почтителен, будто ее отказ ничуть его не обидел, но Лютомер знал, что все не так просто. Не будучи равен своему божественному отцу, он не умел читать мысли или заглядывать в чью-то память без согласия хозяина. В лучшем случае он мог уловить мысль, которую ему нарочно пытались бы внушить, или понять содержание речи, произнесенной на чужом языке, но вслух. Однако чувства и настроения людей были ему открыты, и за любезностью Арсамана он неизменно ощущал досаду, озлобление и угрозу. Этот человек вынашивал какие-то замыслы, грозящие их благополучию, поэтому Лютомер был с ним вдвойне острожен.