– Да пошлет тебе этот день много радости, – весомо сказала она, – если солнце взошло, то боги не гневаются на смертных…
«Но, похоже, они гневаются на меня», – Элхадж вздохнул, выбрался из шкур и уселся перед очагом.
– Надеюсь, твои силы вернулись, – Аль-Мааш и не думала умолкать, – к тому же ты так и не назвал своего имени.
Синх вздохнул и представился. Нет, наверняка сама Шейнира решила помучить его, ниспослав эту женщину.
– Эл-Хадж, – на ийлурский манер произнесла женщина.
– Нет, просто Элхадж. У нас другие имена…
Аль-Мааш кивнула.
– Я приготовила тебе новую одежду, Эл… Элхадж. А это следует сжечь. Негоже синху владыки ходить в тряпье.
Он только пожал плечами. Похоже, сопротивляться не было смысла. Никакого. И, получив в руки длинную льняную рубаху и огромную, явно с плеча самого владыки, куртку мехом внутрь, пробормотал:
– Может быть, ты оставишь меня одного? Хотя бы пока я не оденусь?
Аль-Мааш окинула его пристальным взглядом, затем лукаво усмехнулась.
– Как ты можешь просить об этом, Элхадж? Я не должна тебя покидать.
Тут синх подумал, что не прочь придушить эту женщину, а владыке мысленно пожелал свалиться где-нибудь со щера.
– Хорошо, – он кивнул, – но мне кажется, что женщине из народа ийлуров не следует…
И тут Аль-Мааш сказала нечто такое, отчего чешуйки на голове Элхаджа встопорщились – признак испуга, крайнего отвращения у синхов.
– Говорят, – в черных глазищах ийлуры отразилось танцующее пламя, – говорят, что синхи неутомимы во время любовных игр. И что соитие может у них длиться часами…
Огорошенный Элхадж невольно попятился. Затем все-таки взял себя в руки и ядовито заметил:
– Но никто не упоминает о том, что синх выбирает себе одну женщину на всю жизнь и никогда не взглянет на другую. А, кроме того, зачастую забывают о том, что те самые любовные игры, о которых ты только что напомнила, есть специальный ритуал, к которому готовятся несколько дней!
Насчет ритуала он, конечно, приврал, но цели своей добился. Аль-Мааш скромно опустила глаза, а затем и вовсе отвернулась. Когда Элхадж переоделся, ийлура поставила перед ним миску с едой, налила в большую чашу воды.
– Я могу покидать шатер? – Он даже нашел в себе силы дружелюбно улыбнуться этой несносной женщине.
Аль-Мааш провела рукой по тщательно выбритой до самой макушки голове, отбросила за спину шаловливые косички.
– Я буду сопровождать тебя, Элхадж, куда бы ты ни шел.
…После завтрака они и правда отправились на прогулку. Аль-Мааш оседлала двух щеров, но, поняв, что Элхадж никогда не ездил верхом, привязала поводья к своему седлу и посоветовала просто крепче держаться. Сама ийлура держалась в седле великолепно, с истинно королевским величием, и синх прекрасно видел, как смотрят на нее суровые степные воины. Он хотел было попросить подъехать поближе к шатру, где могли держать Дар-Теена, но не стал. В конце концов пусть думают, что он смирился со своей участью, а там будет видно.